Статья: ЭВОЛЮЦИЯ ПОДХОДОВ К КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ПОТРЕБЛЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ СОЦИОЛОГИИ (2024)

Жилищная социология - достаточно современная отрасль, зародившаяся в США в середине XX в. и все более набирающая популярность по всему миру. Однако дискуссии о ней как самостоятельной дисциплине не утихают и по сей день. Издание в 2023 г. книги “The Sociology of Housing” под редакцией социологов - исследователей жилищной сферы Б.Дж. МакКейба и Е. Розен фактически ставит точку в данном споре. Коллективный труд авторов не только раскрывает многообразие вопросов и методов их изучения, к которым обращается жилищная социология, но и демонстрирует проблемы и перспективы развития данной дисциплины, возможности междисциплинарного сотрудничества, особенности социологического воображения и мышления представителей отрасли. Именно на этом и сделан акцент автором настоящей рецензии. Фактически данная книга может рассматриваться как манифест жилищной социологии (по аналогии с манифестом социологии мобильностей Дж. Урри), о чем ее авторы и редакторы скромно умолчали.Жилищная социология - достаточно современная отрасль, зародившаяся в США в середине XX в. и все более набирающая популярность по всему миру. Однако дискуссии о ней как самостоятельной дисциплине не утихают и по сей день. Издание в 2023 г. книги “The Sociology of Housing” под редакцией социологов - исследователей жилищной сферы Б.Дж. МакКейба и Е. Розен фактически ставит точку в данном споре. Коллективный труд авторов не только раскрывает многообразие вопросов и методов их изучения, к которым обращается жилищная социология, но и демонстрирует проблемы и перспективы развития данной дисциплины, возможности междисциплинарного сотрудничества, особенности социологического воображения и мышления представителей отрасли. Именно на этом и сделан акцент автором настоящей рецензии. Фактически данная книга может рассматриваться как манифест жилищной социологии (по аналогии с манифестом социологии мобильностей Дж. Урри), о чем ее авторы и редакторы скромно умолчали.

Формально это - юбилейное интервью с Яковом Ильичем Гилинским, известным российским социологом и криминологом, многие годы жизни посвятившим изучению многообразных форм девиантного поведения. Реально же это моя беседа с коллегой и другом на подступах к значимой дате в его жизни - 90-летию. Поскольку это далеко не первое наше обсуждение прожитого и сделанного им, поскольку он сам десять лет назад рассказал о себе в книге «Я в Мире, Мир во мне» и с учетом того, что множество интервью с ним размещено на платформе Youtube, мне показалось оправданным освободиться от стремления пройтись по всем этапам жизненного пути Я.И. Гилинского и просить его поговорить о событиях последних 20 лет на фоне более отдаленного прошлого. Благодаря такому ключу беседы читатель знакомится с непростыми судьбами его предков, с его движением в науку и важнейшими научными достижениями, с его счастливыми и в высшей степени продуктивными перестроечными годами. Читатель узнает об активном общении Я.И. Гилинского с авторитетнейшими криминологами мира и об участии в крупнейших научных форумах, о его путешествиях и деловых поездках с женой - верным помощником - во многие европейские страны и государства других континентов. Вместе с тем характер динамики важнейших макрополитических процессов в мире и стране, негативные тренды в развитии общественных наук в России, тяжелые переживания в личной жизни - все это сделало нашу беседу невосторженной. Однако жизнь Якова Гилинского сложилась успешно, сделанное им будет долго востребовано. Формально это - юбилейное интервью с Яковом Ильичем Гилинским, известным российским социологом и криминологом, многие годы жизни посвятившим изучению многообразных форм девиантного поведения. Реально же это моя беседа с коллегой и другом на подступах к значимой дате в его жизни - 90-летию. Поскольку это далеко не первое наше обсуждение прожитого и сделанного им, поскольку он сам десять лет назад рассказал о себе в книге «Я в Мире, Мир во мне» и с учетом того, что множество интервью с ним размещено на платформе Youtube, мне показалось оправданным освободиться от стремления пройтись по всем этапам жизненного пути Я.И. Гилинского и просить его поговорить о событиях последних 20 лет на фоне более отдаленного прошлого. Благодаря такому ключу беседы читатель знакомится с непростыми судьбами его предков, с его движением в науку и важнейшими научными достижениями, с его счастливыми и в высшей степени продуктивными перестроечными годами. Читатель узнает об активном общении Я.И. Гилинского с авторитетнейшими криминологами мира и об участии в крупнейших научных форумах, о его путешествиях и деловых поездках с женой - верным помощником - во многие европейские страны и государства других континентов. Вместе с тем характер динамики важнейших макрополитических процессов в мире и стране, негативные тренды в развитии общественных наук в России, тяжелые переживания в личной жизни - все это сделало нашу беседу невосторженной. Однако жизнь Якова Гилинского сложилась успешно, сделанное им будет долго востребовано.

Эссе сконструировано в виде социологической реинтерпретации основных идей и результатов исследования, содержащегося в книге А. Строева «Авантюристы Просвещения». Его методология представляет собой редкий для отечественной науки пример синтеза исторических и филологических подходов к изучению уникального феномена авантюризма в эпоху Просвещения. Автор монографии, известный специалист в области мировой литературы, исследует судьбы европейских авантюристов как на Западе, так и в их странствиях и приключениях в Российской империи второй половины XVIII в. В те времена понятие «авантюрист» не было негативно окрашенным и характеризовало скорее свободную личность в состоянии свободных перемещений - территориальных, текстуальных и социальных. Автор книги сконструировал репрезентативную базу авантюристов, преимущественно французов и итальянцев, среди которых были как известные персонажи, к примеру Калиостро и Казанова, так и яркие личности, совершенно не известные ранее, но оставившие заметный «след» в истории России. Эти авантюристы, вопреки расхожему мнению, отнюдь не были мошенниками и шарлатанами; социальный обман не определял их зонтичную идентичность. Они - творческие люди, высокообразованные и талантливые писатели, а в широком смысле - «граждане мира». Единичная идентичность их не устраивала, они творили свои биографии как художественное произведение, постоянно меняя занятия и имиджи. Предложенные ими поведенческие образцы апеллировали к игре и лицедейству. Подобная манера поведения настолько привлекала внимание элит и эпатировала широкую публику, что в итоге это способствовало рождению новых социальных ролей в статичном российском обществе. Авантюристы продвигали ценности свободы и равенства, республиканизма и сетевых сообществ и сами демонстрировали образцы высокой мобильности. Выступая в роли «консультантов» и «проводников» просветительских идей для властей и аристократии, они прививали им вкус к социальному воображению и утопическому мышлению. Французские философы-просветители, которые посещали Россию в качестве путешествующих авантюристов и с которыми Екатерина поддерживала тесные и уважительные отношения, тем не менее почти никак не повлияли на «курс» российской модернизации. Никому из них по-настоящему не удалось подкрепить свои теоретические идеи российской практикой, а императрица чаще всего отторгала их рекомендации как неадекватные нашим историческим условиям и тем самым закрепляла в отечественной политике и культуре установку на антиуниверсализм. Мотивированные исключительно эгоистическими соображениями и целями, авантюристы подспудно способствовали трансгрессии (первая «культура отмены») множества норм и ценностей императорской России в пользу принципов и стандартов становящегося раннего Модерна. Однако эти долгосрочные последствия пребывания авантюристов в стране имели непредумышленный и во многом случайный характер.Эссе сконструировано в виде социологической реинтерпретации основных идей и результатов исследования, содержащегося в книге А. Строева «Авантюристы Просвещения». Его методология представляет собой редкий для отечественной науки пример синтеза исторических и филологических подходов к изучению уникального феномена авантюризма в эпоху Просвещения. Автор монографии, известный специалист в области мировой литературы, исследует судьбы европейских авантюристов как на Западе, так и в их странствиях и приключениях в Российской империи второй половины XVIII в. В те времена понятие «авантюрист» не было негативно окрашенным и характеризовало скорее свободную личность в состоянии свободных перемещений - территориальных, текстуальных и социальных. Автор книги сконструировал репрезентативную базу авантюристов, преимущественно французов и итальянцев, среди которых были как известные персонажи, к примеру Калиостро и Казанова, так и яркие личности, совершенно не известные ранее, но оставившие заметный «след» в истории России. Эти авантюристы, вопреки расхожему мнению, отнюдь не были мошенниками и шарлатанами; социальный обман не определял их зонтичную идентичность. Они - творческие люди, высокообразованные и талантливые писатели, а в широком смысле - «граждане мира». Единичная идентичность их не устраивала, они творили свои биографии как художественное произведение, постоянно меняя занятия и имиджи. Предложенные ими поведенческие образцы апеллировали к игре и лицедейству. Подобная манера поведения настолько привлекала внимание элит и эпатировала широкую публику, что в итоге это способствовало рождению новых социальных ролей в статичном российском обществе. Авантюристы продвигали ценности свободы и равенства, республиканизма и сетевых сообществ и сами демонстрировали образцы высокой мобильности. Выступая в роли «консультантов» и «проводников» просветительских идей для властей и аристократии, они прививали им вкус к социальному воображению и утопическому мышлению. Французские философы-просветители, которые посещали Россию в качестве путешествующих авантюристов и с которыми Екатерина поддерживала тесные и уважительные отношения, тем не менее почти никак не повлияли на «курс» российской модернизации. Никому из них по-настоящему не удалось подкрепить свои теоретические идеи российской практикой, а императрица чаще всего отторгала их рекомендации как неадекватные нашим историческим условиям и тем самым закрепляла в отечественной политике и культуре установку на антиуниверсализм. Мотивированные исключительно эгоистическими соображениями и целями, авантюристы подспудно способствовали трансгрессии (первая «культура отмены») множества норм и ценностей императорской России в пользу принципов и стандартов становящегося раннего Модерна. Однако эти долгосрочные последствия пребывания авантюристов в стране имели непредумышленный и во многом случайный характер.

В статье рассматривается социальная философия техники Н.А. Бердяева, которую он позиционирует как персоналистически-социалистическую. Реконструируются ее основные положения, выявляются «метафизические и «социологические» аспекты. Показывается, во-первых, что к метафизике техники Бердяев относит критику современного представления человека о самом себе как homo faber или toolmaking animal, возникшего вследствие нарушения им вечного порядка ценностей и сотворения из техники кумира. Во-вторых, что, согласно Бердяеву, техника создает онтологически «новую действительность», которая, в свою очередь, определяет специфику современной «технической и экономической» эпохи. В-третьих, что христиански правильное, одухотворенное отношение человека к технике является необходимым и существенным элементом апокалиптической эсхатологии Бердяева. Социология техники трактуется русским мыслителем как социальная философия и философия истории. В их свете, с одной стороны, вскрываются культурно- и реально-исторические предпосылки возникновения «технической» эпохи - таковыми Бердяев считает, соответственно, гуманизм и капитализм, а с другой - предлагаются способы преодоления ее сущностных изъянов в свете персоналистически-социалистического идеала общества. Автор статьи подчеркивает актуальность социально-философских идей Бердяева в контексте новейших исторических реалий.В статье рассматривается социальная философия техники Н.А. Бердяева, которую он позиционирует как персоналистически-социалистическую. Реконструируются ее основные положения, выявляются «метафизические и «социологические» аспекты. Показывается, во-первых, что к метафизике техники Бердяев относит критику современного представления человека о самом себе как homo faber или toolmaking animal, возникшего вследствие нарушения им вечного порядка ценностей и сотворения из техники кумира. Во-вторых, что, согласно Бердяеву, техника создает онтологически «новую действительность», которая, в свою очередь, определяет специфику современной «технической и экономической» эпохи. В-третьих, что христиански правильное, одухотворенное отношение человека к технике является необходимым и существенным элементом апокалиптической эсхатологии Бердяева. Социология техники трактуется русским мыслителем как социальная философия и философия истории. В их свете, с одной стороны, вскрываются культурно- и реально-исторические предпосылки возникновения «технической» эпохи - таковыми Бердяев считает, соответственно, гуманизм и капитализм, а с другой - предлагаются способы преодоления ее сущностных изъянов в свете персоналистически-социалистического идеала общества. Автор статьи подчеркивает актуальность социально-философских идей Бердяева в контексте новейших исторических реалий.

В статье представлена проблематика, отражающая современные стратегии и тактики конструирования целостного образа города. Так называемая сборка (пересборка) осуществляется в ответ на вызовы раздробленного, фрагментированного, децентрализованного, гибридного, но все-таки развивающегося города. Выявляются несколько типов сборки в зависимости от «собирателей взгляда»: всякий раз это либо представители лояльно настроенных к политике властных структур, либо оппозиционно настроенные блогеры, популярные лидеры городских сообществ, либо представители исследовательских групп. Авторы рассматривают город как динамичную систему, формирующую множество векторов развития и многообразие урбанистических дискурсов. В статье доказано: в медиапространстве города конкурируют три типа дискурса: дискурс устойчивого развития, критически-урбанистический и лайт-вариант дискурса нового урбанизма. Предметом анализа стали тексты и высказывания представителей социально-медийных сообществ (трех сибирских городов: Новосибирска, Барнаула, Томска), которые производят аудит пространственного развития и предлагают свои сценарии сборки города. Выявлены роль и значение виртуальных сборок, которые, как показывает опыт социально-медийных сообществ, могут привести к реальным сборкам и взаимодействию всех акторов города в процессе трансформации пространства, к пересмотру режимов вовлеченности горожан в процесс проектирования городской жизни. Дискуссии, связанные со сборкой города, могут и затормозить процесс реализации городских проектов, практику застройки городов, обладающих статусом исторического поселения. Тем более что потребности горожан в аутентичном городском пространстве, отвечающем критериям подлинности, историчности, зачастую исключены из зоны интересов представителей власти. Каждый из анализируемых городов демонстрирует свой уникальный набор институциональных механизмов и взаимодействий участников на аренах принятия решений, обусловленный неповторимым культурным, социальным, политическим и историческим контекстами.В статье представлена проблематика, отражающая современные стратегии и тактики конструирования целостного образа города. Так называемая сборка (пересборка) осуществляется в ответ на вызовы раздробленного, фрагментированного, децентрализованного, гибридного, но все-таки развивающегося города. Выявляются несколько типов сборки в зависимости от «собирателей взгляда»: всякий раз это либо представители лояльно настроенных к политике властных структур, либо оппозиционно настроенные блогеры, популярные лидеры городских сообществ, либо представители исследовательских групп. Авторы рассматривают город как динамичную систему, формирующую множество векторов развития и многообразие урбанистических дискурсов. В статье доказано: в медиапространстве города конкурируют три типа дискурса: дискурс устойчивого развития, критически-урбанистический и лайт-вариант дискурса нового урбанизма. Предметом анализа стали тексты и высказывания представителей социально-медийных сообществ (трех сибирских городов: Новосибирска, Барнаула, Томска), которые производят аудит пространственного развития и предлагают свои сценарии сборки города. Выявлены роль и значение виртуальных сборок, которые, как показывает опыт социально-медийных сообществ, могут привести к реальным сборкам и взаимодействию всех акторов города в процессе трансформации пространства, к пересмотру режимов вовлеченности горожан в процесс проектирования городской жизни. Дискуссии, связанные со сборкой города, могут и затормозить процесс реализации городских проектов, практику застройки городов, обладающих статусом исторического поселения. Тем более что потребности горожан в аутентичном городском пространстве, отвечающем критериям подлинности, историчности, зачастую исключены из зоны интересов представителей власти. Каждый из анализируемых городов демонстрирует свой уникальный набор институциональных механизмов и взаимодействий участников на аренах принятия решений, обусловленный неповторимым культурным, социальным, политическим и историческим контекстами.

Классические подходы к категоризации конфликтов, используемые в области социальных наук, зачастую не адаптированы к контексту рынка труда, поскольку находятся вне рамок экономических теорий. Насколько нам известно, в настоящее время ни в отечественной, ни в зарубежной литературе не существует концептуальной систематизации конфликтов, возникающих в процессе найма. Такая систематизация позволила бы объединить факторы конфликтов на пересечении экономических, социологических теорий и теорий конфликтов. В статье предложена категоризация, основанная на наиболее значимых теориях конфликта, а также рассмотрены типы конфликтов, которые могут возникать в процессе трудоустройства на рынке труда. Авторская категоризация сгруппирована по участникам рынка (стороны спроса и предложения) и по типам конфликтов (системные и несистемные конфликты). Выделены четыре основных источника конфликта: рыночный механизм и зарплатные ожидания (системные конфликты); ценности компании и человеческий капитал (несистемные конфликты). Политика конкретной компании и ожидания соискателей по поводу конкретной вакансии относятся к несистемным конфликтогенным факторам, они зависят от ценностей компании и человеческого капитала. Системные факторы конфликтов, такие как соответствие спроса и предложения и зарплатные ожидания, определяются рыночными механизмами. Эти экономические факторы определяются объективными и предсказуемыми процессами. Социологические теории конфликтов обычно исключаются из вышеуказанного контекста, что может привести к необъективному изображению макроэкономических процессов. Предложенная в статье категоризация позволяет на раннем этапе определить источник конфликта и потенциально снизить нежелательный эффект от него.Классические подходы к категоризации конфликтов, используемые в области социальных наук, зачастую не адаптированы к контексту рынка труда, поскольку находятся вне рамок экономических теорий. Насколько нам известно, в настоящее время ни в отечественной, ни в зарубежной литературе не существует концептуальной систематизации конфликтов, возникающих в процессе найма. Такая систематизация позволила бы объединить факторы конфликтов на пересечении экономических, социологических теорий и теорий конфликтов. В статье предложена категоризация, основанная на наиболее значимых теориях конфликта, а также рассмотрены типы конфликтов, которые могут возникать в процессе трудоустройства на рынке труда. Авторская категоризация сгруппирована по участникам рынка (стороны спроса и предложения) и по типам конфликтов (системные и несистемные конфликты). Выделены четыре основных источника конфликта: рыночный механизм и зарплатные ожидания (системные конфликты); ценности компании и человеческий капитал (несистемные конфликты). Политика конкретной компании и ожидания соискателей по поводу конкретной вакансии относятся к несистемным конфликтогенным факторам, они зависят от ценностей компании и человеческого капитала. Системные факторы конфликтов, такие как соответствие спроса и предложения и зарплатные ожидания, определяются рыночными механизмами. Эти экономические факторы определяются объективными и предсказуемыми процессами. Социологические теории конфликтов обычно исключаются из вышеуказанного контекста, что может привести к необъективному изображению макроэкономических процессов. Предложенная в статье категоризация позволяет на раннем этапе определить источник конфликта и потенциально снизить нежелательный эффект от него.

Данное исследование посвящено тому, насколько пожилые люди вовлечены в обмен помощью со своим социальным окружением, как оказание (получение) финансовой и инструментальной помощи детям (от детей) связано с субъективным благополучием пожилых людей. Исследование основано на данных Национального исследования старшего поколения (НИСП) 2021 г. Анализ данных проводился с использованием множественной регрессии. Для дескриптивного анализа были отобраны респонденты в возрасте 60 лет и старше. Выборка составила 1782 респондента. Для регрессионного анализа отбирались пожилые люди в возрасте от 60 лет и старше, у которых есть дети (1536 респондентов). Было установлено, что практически каждый пятый пожилой человек получает помощь от лиц, не живущих в домохозяйстве, в работе по дому или работе с документами. Около 20% пожилых сами выступали донорами практической помощи другим людям. Примерно четверть пожилых людей оказывали финансовую помощь или дарили крупные подарки другим людям. Сами пожилые несколько реже оказывались в роли получателей финансовой помощи или крупных подарков от других людей. Основная часть обмена помощью происходит между пожилыми людьми и их детьми. Исследование показало, что получение инструментальной помощи от детей отрицательно связано с удовлетворенностью жизнью пожилых людей. В то же время получение финансовой помощи от детей оказалось положительно связанным с уровнем удовлетворенности жизнью людей старшего возраста. Причем получение финансовой помощи от детей важно в первую очередь для матерей, а также для пожилых родителей, испытывающих проблемы со здоровьем. Связь между удовлетворенностью жизнью и оказанием финансовой или инструментальной помощи детям не достигла статистической значимости.Данное исследование посвящено тому, насколько пожилые люди вовлечены в обмен помощью со своим социальным окружением, как оказание (получение) финансовой и инструментальной помощи детям (от детей) связано с субъективным благополучием пожилых людей. Исследование основано на данных Национального исследования старшего поколения (НИСП) 2021 г. Анализ данных проводился с использованием множественной регрессии. Для дескриптивного анализа были отобраны респонденты в возрасте 60 лет и старше. Выборка составила 1782 респондента. Для регрессионного анализа отбирались пожилые люди в возрасте от 60 лет и старше, у которых есть дети (1536 респондентов). Было установлено, что практически каждый пятый пожилой человек получает помощь от лиц, не живущих в домохозяйстве, в работе по дому или работе с документами. Около 20% пожилых сами выступали донорами практической помощи другим людям. Примерно четверть пожилых людей оказывали финансовую помощь или дарили крупные подарки другим людям. Сами пожилые несколько реже оказывались в роли получателей финансовой помощи или крупных подарков от других людей. Основная часть обмена помощью происходит между пожилыми людьми и их детьми. Исследование показало, что получение инструментальной помощи от детей отрицательно связано с удовлетворенностью жизнью пожилых людей. В то же время получение финансовой помощи от детей оказалось положительно связанным с уровнем удовлетворенности жизнью людей старшего возраста. Причем получение финансовой помощи от детей важно в первую очередь для матерей, а также для пожилых родителей, испытывающих проблемы со здоровьем. Связь между удовлетворенностью жизнью и оказанием финансовой или инструментальной помощи детям не достигла статистической значимости.

Статья посвящена обзору англоязычных fan studies как междисциплинарного исследовательского направления. В частности, в ней обсуждаются тенденции развития исследований фан-культуры, различные подходы к концептуализации фэндомов и фанатов, а также феномен «акафанов» и особенности этики фан-исследований. Показан сложный путь становления и оформления fan studies в самостоятельную субдисциплину, признанную академическим сообществом. Этот путь отмечен чередой «волн», отражающих как разные подходы к пониманию предмета изучения, так и изменение статуса самих fan studies. Широкое распространение фанатских практик и сообществ, возникающих вокруг объектов массовой культуры, способствовало их нормализации и мейнстримизации. Исследования фан-культуры также демонстрируют изменения своей направленности: проблематика стигматизации фанатов отходит на второй план, актуализируется изучение фэндомов в контексте социального неравенства, культуры соучастия и медиапотребления. Современные дискуссии внутри fan studies направлены на переосмысление ключевых понятий и поиск новых интерпретаций и концептов, позволяющих преодолеть ограничения прежних подходов. Одна из основных тем обсуждения: по-прежнему ли главным объектом фан-исследований является фанатское сообщество (традиция, заложенная Генри Дженкинсом) или это также индивидуальные фанаты? Помимо пересмотра понятий и границ предметного поля, артикулируются методологические и этические проблемы в этой области. Особое внимание уделяется позиции «акафанов», принадлежащих как научному, так и фанатскому миру. В статье также показано, как оптика fan studies начинает применяться в смежных социальных дисциплинах. Поскольку многие сообщества и движения (политические, потребительские, культурные и т. д.) функционируют в ряде аспектов подобно фэндомам, обращение к теориям fan studies углубляет понимание этих феноменов.Статья посвящена обзору англоязычных fan studies как междисциплинарного исследовательского направления. В частности, в ней обсуждаются тенденции развития исследований фан-культуры, различные подходы к концептуализации фэндомов и фанатов, а также феномен «акафанов» и особенности этики фан-исследований. Показан сложный путь становления и оформления fan studies в самостоятельную субдисциплину, признанную академическим сообществом. Этот путь отмечен чередой «волн», отражающих как разные подходы к пониманию предмета изучения, так и изменение статуса самих fan studies. Широкое распространение фанатских практик и сообществ, возникающих вокруг объектов массовой культуры, способствовало их нормализации и мейнстримизации. Исследования фан-культуры также демонстрируют изменения своей направленности: проблематика стигматизации фанатов отходит на второй план, актуализируется изучение фэндомов в контексте социального неравенства, культуры соучастия и медиапотребления. Современные дискуссии внутри fan studies направлены на переосмысление ключевых понятий и поиск новых интерпретаций и концептов, позволяющих преодолеть ограничения прежних подходов. Одна из основных тем обсуждения: по-прежнему ли главным объектом фан-исследований является фанатское сообщество (традиция, заложенная Генри Дженкинсом) или это также индивидуальные фанаты? Помимо пересмотра понятий и границ предметного поля, артикулируются методологические и этические проблемы в этой области. Особое внимание уделяется позиции «акафанов», принадлежащих как научному, так и фанатскому миру. В статье также показано, как оптика fan studies начинает применяться в смежных социальных дисциплинах. Поскольку многие сообщества и движения (политические, потребительские, культурные и т. д.) функционируют в ряде аспектов подобно фэндомам, обращение к теориям fan studies углубляет понимание этих феноменов.