Статья: Городская идентичность: пространственные аспекты (2024)

Статья посвящена исследованию советского монументального мо-заичного искусства в Великом Новгороде, где на сегодняшний день насчитывается около 40 сохранившихся мозаичных панно, созданных в 50–80-е годы XX века. Несмотря на их потенциальную культурную и историческую ценность, эти произведения не имеют охранного статуса и подвергаются угрозе разрушения. Цель исследования – определить место советских мозаик в современном го-родском ландшафте и привлечь внимание к их сохранению. Для достижения этой цели авторы составили реестр мозаик, выполнили их фотофиксацию и провели опрос среди местных жителей о значимости мозаичных произведений. Результаты показали, что, хотя мозаики часто воспринимаются как привычный элемент повседневности, большинство респондентов поддерживает инициативу по их сохранению. Статья также подчёркивает актуальность советских мозаик в формировании уникального художественного облика Новгорода и предлагает ряд рекомендаций по их сохранению и популяризации. Авторы утверждают, что мозаики могут стать значимыми объектами городской среды и способствовать развитию местного туризма, если объединить усилия исследователей, общественности и власти.

В статье рассматривается один из значимых культурных топосов Казани – существующий с начала XIX века общественный сад (сейчас парк) «Чёрное озеро». Несмотря на то, что образ Казани возникает во многих произведениях русской литературы, автор статьи полагает, что говорить о «казанском городском тексте» было бы преувеличением, так как не сложилась мифология города, нет его восприятия как символического пространства. Однако можно говорить о «предтексте», то есть о существовании достаточного коли-чества доминантных топосов, хотя и не сложившихся в нечто целостное. Каждый из этих топосов связан с исторической и культурной памятью города, зафиксированной в русской литературе. Цель статьи – проанализировать, какими смыслами наполнялось данное пространство за почти два столетия своего развития, как менялось смысловое наполнение образа «Чёрное озеро» в литературе и культуре и, как следствие, какую роль играло это пространство с необычным названием в жизни горожан. Будучи бесплатным общественным пространством (в отличие от соседнего сада, вход в который был платным), в XIX–начале ХХ вв. Чёрное озеро сформировалось как пространство для студентов рядом расположенного университета и до сих пор сохраняет ориентацию на молодёжную часть горожан, что и отразилось в художественных произведениях, написанных писателями, учившимися в Казанском университете. В ХХ веке ведущими смыслами стали те, которые отражали соседство пространства с органами НКВД, что породило даже специфический городской фольклор. Сейчас, несмотря на хорошие решения по реконструкции пространства и возвращение в него молодёжи и в целом горожан и туристов, произошла утрата смыслов, связанных с топосом «Чёрное озеро», название воспринимается как странное, ушла культурная память о прошлом. Для политики городских властей Казани в целом характерна тенденция разрушать культурную память города, что представляется большой ошибкой.

The study endeavors to examine the dynamics of movement, posture, and social interactions within cafés operating in the two neighboring countries during the 17th to 19th centuries. These establishments, which began their global spread in the 17th century, served as quintessential gathering places for men in Eastern societies, where various discussions took place amidst the accompaniment of ashough music and poetic recitations. They were venues where the intellectual and creative figures of the era – writers, musicians, and artists – regarded cafés as the ideal platform for self-expression, thus becoming the centres of contemporary performances, festivities, and multicultural exchanges. Due to the deepening cultural relations, artists from neighboring regions, such as Iran and Armenia, frequently performed in cafés across both countries, thereby fostering a reciprocal exchange of artistic expression. This is why many Armenian public figures of the time – musicians and writers enjoyed recognition in Iran and possessed knowledge of the Persian language. Similarly, a comparable environment was established in cafés operating within Armenia, where prominent Persian artists showcased their talents. Nevertheless, with hanging times and the evolving nature of artistic expression, cafés gradually lost their prestige as primary centers of entertainment. They transformed into more inclusive spaces frequented by the general public. Today, they continue to serve as venues for live music, book presentations, and lectures, retaining a legacy of cultural significance.

Экспертное интервью посвящено обсуждению проблем соотношения территории и пространства в культурном опыте человека, а также определению места и роли университета в сохранении и трансляции культурного наследия города и региона. Географиче-ское место характеризуется в качестве объективной константы, пространство же формируется в результате социокультурной деятельности человека и потому всегда динамично, перспективно. При этом ландшафт и культура оказывают влияние друг на друга; в контексте такого взаимного влияния можно говорить о существовании различных геокультур. Традиции геокультур способны перемещаться вместе с их носителями, а сами культуры открыты для влияний извне и для внутренних трансформаций. Эти тенденции особенно характерны для России как большого культурного про-странства. Локальная идентичность основана на полноте чувства присутствия человека в определённой геокультуре, в культурном пространстве определённого города. Университет способен транслировать во времени конкретную локальную идентичность, выра-женную в том числе и в пространственной организации городского ландшафта. Миссия современного университета должна заключаться именно в сохранении городского культурного кода, лежа-щего в основе геокультурного своеобразия территории.

В статье рассмотрена методология живых лабораторий как пространств открытого эксперимента в реальной городской среде, ко-торые позволяют разрабатывать и тестировать технологические и социальные инновации в город, способствуют развитию технолoгического предпринимательства и междисциплинарной коммуни-кации, а также укреплению эмоциональной связи с местом приложения усилий. Особенно эффективно применение методологии жи-вых лабораторий в городах, где движущей силой развития являются университеты, что формирует связь между фундаментальной наукой, прикладными исследованиями и их внедрением в реальную жизнь и социальную сферу. Создание живых лабораторий на территории университетских кампусов способствует раскрытию потенциала академического сообщества и формирует предпосылки для совместного поиска решений сложных общественно-значимых вопросов. Исследование представляет собой анализ опыта созда-ния и функционирования живых лабораторий в городе Томске, где в 2017 г. данная мировая практика впервые в России была адаптирована и применена для содействия городскому развитию. Сегодня в Томске действует Сеть живых лабораторий, включающая семь участков университетских кампусов, интегрированных в городскую среду с различным фокусом экспериментов. Раскрывается понятие живой лаборатории и её основные принципы. Описан полный цикл реализации экспериментов в условиях реальной городской среды, от ключевых предпосылок, этапов анализа, дизайна экспериментов и формирования команды до непосредственного внедрения инновационных решений на городской территории, новой парадигмы гибкого управления и методики измерения эффектов от реализации экспериментов. Кроме того, в статье приведено описание адаптированного подхода соучаствующего проектирования и методики вовлечения пользователей и заинтересованных сторон на всех этапах процесса: от выявления потребностей до внедрения и масштабирования новых решений. Также в статье содержатся примеры экспериментов, реализованных на территории живой лаборатории Томска. Данная статья позволяет сформировать представление о методологии живых лабораторий, опыте и эффектах её применения в городской среде на территории университетских кампусов.

The concept of essence develops as a prominent creative trend through the theme of emptiness seen in minimalism in architecture. To highlight a few experiences of the emptiness created by the function of space, this topic is examined in the juxtaposition of two cultures: Western as temporal and Eastern as spatial. This article focuses on the metaphorical connotations of space, on Lotman’s semiosphere, which is a space with the included area serving as a symbol of the included space. Lotman describes the semiosphere, based on dualisms, levels, and spatial oppo-sites that represent the Tartu semiotician’s thesis. This case study examines the research’s initial hypothesis of emptiness being a metaphor that appears in the semantics of connotation – in the connection between Eastern and Western culture ‒ and provides a spatial model for cultural interpretation.

В статье произведена реконструкция дискуссии об урбанизме во французской и германской социологической литературе 1950–1980 гг. по аутентичным источникам. За 50 лет трижды была произведена смена парадигм в исследовании городской культуры. Первоначально в национальных социологиях доминировала идеологическая концепция урбанизма, противостоящая германской философской традиции эпохи О. Шпенглера и его предшественников. Урбанизм рассматривался как функция городского пространства, обеспечивающая всем гражданам свободу и личностное развитие (H. P. Bahrdt). Новая политэкономическая парадигма (M. Castells) первоначально начиналась с критики урбанизма как одной из форм буржуазной идеологии, лишённой теоретиче-ского содержания. Впоследствии новая парадигма была сконструирована в терминах политической экономии «Капитала» без какого бы то ни было обращения к культурным аспектам городской жизни. Город – не более чем инфраструктура обращения капитала, необходимые для воспроизводства рабочей силы коллективные средства потребления, привязанные к местности, мало эластичные, неприбыльные. Горожанин рассматривался как безликий, лишённый индивидуальных черт агент экономического процесса, момент в хозяйственном развитии. В процессе освоения политической экономии города социологи упустили из виду и анализ конкретных социальных ситуаций, и культурные конфликты, и функционирование воображаемых сообществ, и символическую связь горожанина с городом. На смену политэкономии города под маркой критической социологии пришла новая школа социального урбанизма (W. Siebel, A. Bourdin). Её приверженцы произвели инвентаризацию языков для описания городской культуры и стиля жизни, акцентировали идею доступности базовых предметных и институциональных инструментов городского быта, подвергли анализу возможности урбанизма для социальной интеграции горожан и описали статус урбанизма в городском планировании, назвав его великой социальной миссией (A. Bourdin). В поисках адекватной концепции урбанизма социологи формировали собственную социальную идентичность, доказывая свою необходимость и значимость в деле социальной и культурной реконструкции европейского общества.