Статья: Астраханские юртовские татары и народы Центральной Азии в XVI–XVIII вв. (2025)

Целью статьи является изучение интеллектуальной истории концепции средневекового стазиса, заимствованной из академической медиевистики и привнесенной в современный массовый культурный медиевализм. Медиевистика и медиевализм, воспринимая, воображая, изобретая и конструируя средние века различно, могут использовать одни и те же концепции. В представленной статье проанализированы, с одной стороны, проблемы постепенной ревизии теории средневекового стазиса в академической медиевистике, и особенности его позитивной идеализации в медиевализме, с другой. Автор анализирует, как историки воспринимали характеристики «стабильности» в социально-экономической и политической истории средневековья в академической историографии, постепенно признавая особую и уникальную историческую динамику, свойственную для средних веков. Показано, что современный медиевализм не смог полностью ассимилировать концепцию средневекового стазиса, интегрировав в собственный интеллектуальный дискурс только те ее положения, которые позволяют конструировать образ средних веков как исключительно стабильного периода, когда социальные и политические изменения не только невозможны, но и излишни. В статье показано, что 1) концепция средневекового стазиса в современной медиевистике воспринимается критически как часть интеллектуальной истории изучения средневековья, 2) медиевализм воспринимает стабильность феодального строя как его положительную характеристику, 3) использование концепции средневекового стазиса в современном медиевализме позволяет конструировать чрезмерно хронологически пролонгированные образы средних веков, 4) в рамках идеализации средневековья современный медиевалистский дискурс синтезирует «реальное» и «волшебное», что ограничивает развитие их нарративной структуры и трансформацию социальных, экономических и политических отношений и институтов, 5) архаичное видение средних веков через призму концепции стазиса подтверждает ограниченность познавательных возможностей медиевализма.

Статья посвящена исследованию административно-правового устройства Нарвы в орденский период и изучению его влияния на развитие торгово-экономического потенциала города в контексте русско-ливонской торговли. С использованием методов дескриптивной (описательной) статистики была предпринята попытка восстановить структуру административного аппарата Нарвы XV века и представить распределение полномочий между городскими и орденскими властями, что помогло определить торгово-экономическую стратегию администрации города в контексте русско-ливонских отношений и ответить на вопрос о причинах, позволивших небольшому приграничному городку успешно конкурировать с более сильными участниками русско-ливонской торговли.

Взаимоотношения орденских и городских властей Нарвы можно охарактеризовать как сотрудничество, что благоприятно сказалось на развитии торговли Нарвы. Причины заинтересованности членов магистрата в развитии торговли стоит искать, в первую очередь, в социальном составе бургомистров и ратманов, большая часть которых непосредственно принадлежала к купеческой среде или была с ней связана. Фогты же (орденская администрация) были заинтересованы в развитии торговли Нарвы как в силу своих должностных обязанностей в рамках общей экономической политики ордена-ландсгерра, так и личных экономических интересов – они являлись активными участниками русско-ливонской и ганзейской торговли. Обладая разными мотивами, как магистрат, так и фогты были заинтересованы в развитии городской торговли и поддержании торгово-экономических связей с Новгородом и Псковом, что напрямую нашло отражение в поддержке так называемой «необычной торговли», т. е. торговли, ведущейся в обход ганзейских традиций и правил – именно ее развитие и позволило городу укреплять свои экономические позиции, особенно в периоды осложнения отношений между Россией и ливонскими ганзейскими городами.

В статье на основании документальных материалов исследуется процесс заселения северо-восточного берега Черного моря в 1830–1850-х гг. Методологической основой изучения выступает концепция фронтира Ф. Тёрнера. Внимание сосредоточивается на анализе таких положений концепции, как постоянная миграция населения, преобразование дикой местности, выдвижение «языков» населенных районов, использование государственных земель. Такой подход к проблеме позволяет определить схожие и различные процессы, возникавшие в период освоения пограничных североамериканских и северокавказских земель. Цель исследования – изучение особенностей заселения и освоения северо-восточного берега Черного моря как одного из исторических районов современного Краснодарского края сквозь призму концепции фронтира Ф. Тёрнера. Сопоставление американского освоения пограничных земель и опыта российского заселения северо-восточного берега Черного моря позволило выявить схожие и различные процессы, наблюдавшиеся в 1830–1850-х гг. Российская миграция на фронтир носила управляемый характер. Интенсивность преобразования дикой местности была достаточно высока. Освоение российского пограничья также достигалось благодаря выдвижению «языков» населенных районов. Государственная земля использовалась для безвозмездного наделения анапских и закубанских переселенцев. Статья предназначена для специалистов-историков и всех, кто интересуется заселением северо-восточного берега Черного моря.

Сегодня, несмотря на все усилия, во многих странах женщины продолжают страдать от неравенства в различных областях жизни, включая работу, политику и быт. Однако вопрос гендерного равенства в разных странах по-прежнему вызывает много споров и дискуссий. Цель данного исследования – провести сравнительный анализ представлений о мужских и женских ролях у молодых представителей трех славянских народов: русских (1043 чел.), белорусов (373 чел.) и болгар (346 чел.). Ответы респондентов из всех исследованных выборок в подавляющем большинстве всецело принимают нормы гендерного равноправия, так как большая часть респондентов абсолютно согласилась с утверждениями анкеты, касающимися равенства полов, и не согласилась с теми из вопросов, в которых эти нормы отрицались. В то же время анализ данных показал значительные культурные различия: респонденты из Болгарии выразили, скорее, традиционные взгляды на нормы женского поведения. Принадлежность к определенной религиозной конфессии также влияла на отношение к проблеме равенства полов. Беларусь, в свою очередь, показала себя как наиболее гендерно-равноправная страна среди всех исследуемых обществ, – вероятно, благодаря сохраняющемуся историческому наследию социалистического прошлого страны. В то же время в Болгарии традиционный взгляд на идеалы женского поведения и место женщины в семье, возможно, обусловлен более выраженной религиозностью современного болгарского общества.

В данной статье «Дневник Анны Франк» рассматривается через призму темы «границы», с особым акцентом на изучение пределов и способности восстанавливаться после трудных ситуаций. Анна Франк, еврейская девочка-подросток, задокументировала свои переживания во время Второй мировой войны, предоставив уникальное понимание сложности человеческого существования перед лицом тяжелых испытаний. В дневнике тема границ исследуется с различных точек зрения: идентичности, пространства, страха, мужества, человечности и надежды. Исследование глубоко анализирует мысли и диалоги Анны, внимательно рассматривая, как она преодолевала эмоциональные, физические и личные границы в условиях укрытия. Кроме того, изучается литературная значимость дневника в преодолении культурных и поколенческих барьеров, что подчеркивает его непреходящее значение в осмыслении человеческой стойкости и стремления к лучшему миру. Журнал Анны Франк отражает процесс её самопознания и формирования чувства собственного «я». Анна и другие обитатели убежища переживают заточение, ограниченность передвижения и постоянный риск обнаружения. Физические границы влияют на их отношения, взаимодействие и эмоциональное состояние, подчеркивая трудности жизни в тайне.

Статья посвящена реконструкции исторического опыта организации хозяйственного управления в пределах территорий Войска Донского и Азовского казачьего войска во второй половине XIX столетия. Проблема исследования – устранение лакун в научном знании в части формирования объективного восприятия казачества не только в качестве особого служилого сословия, но и как сложной социально-экономической системы. Целью исследования является анализ особенностей управления хозяйственной сферой в казачьих войсках. Его источниковую базу составляет делопроизводственная документация правлений Войска Донского и Азовского казачьего войска, отложившаяся в фондах Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного военно-исторического архива. Выбор географических рамок исследования определен высокой актуальностью проблем военной защиты южных рубежей России в прошлом и сопряженных с ними вопросов экономики вооруженных сил, призванных обеспечивать оборону периферийных территорий. Закупки хлеба через торги для чинов казачьих войск были связаны с проблемами установления цен, как отвечавших интересам военного ведомства, так и занимавшихся снабжением торговых людей. Обширность территории Войска Донского определяла необходимость в развитии дорожной и почтовой инфраструктуры. Местная промышленность в основном занималась переработкой сельскохозяйственной продукции. Особое значение ввиду развития рыбного промысла имели рыбоспетные заводы. Возведение сооружений требовало создания условий для производства строительных материалов, для чего устраивались кирпичные заводы. Такого рода предприятие было построено в Азовском казачьем войске для восстановления зданий, разрушенных в результате обстрелов англо-французской эскадрой в ходе Крымской войны 1853–1856 гг. Сделан вывод о том, что хозяйственное управление в пределах казачьего фронтира представляло собой сложный комплекс организационно-распорядительных мер.

Статья содержит обзор исследовательских практик XIX – начала XX в. проблемы колонизации России, понимаемой как естественное заселение и хозяйственное освоение пустовавших или малозаселенных территорий Севера Евразии. Среди задач поставлены выявление представлений ученых о характере освоения территории страны, влиянии на этот процесс природно-географической среды, понимания роли колонизации в формировании российского государства, а также оценка значения теории колонизации для историографии. Круг источников составили научные труды более двух десятков ученых. Среди их авторов мыслители разных научных школ и направлений, что позволило рассмотреть широкий диапазон подходов к пониманию феномена колонизации России. Уделено внимание анализу как интегрального, так и регионального осмысления колонизационного процесса. Теоретико-методологической основой для исследования послужила концепция «пространственного поворота». Показано, что теория колонизации оказалась продуктивной для выявления особенностей исторической эволюции России через призму ее территориального роста и географических условий. Дореволюционными учеными отмечено, что расширению страны содействовала большая емкость пространства северо-восточной части европейского континента. Подчеркивался по преимуществу мирный, но неравномерный и затянутый с оттенком постоянности характер колонизации. Исследователями определены ее причины, направления, формы и последствия. Пространство воспринималось как ценный ресурс, а его масштаб – как достижение совместных усилий государства и общества. Громадность государственной территории способствовала установлению сильной централизованной власти. Сделан вывод о том, что теория колонизации расширила и обогатила историографию историко-географическими и краеведческими исследованиями. Она стала одним из метанарративов исторической науки периода модерна. В ее рамках были поставлены и решены проблемные вопросы: факторы складывания государственной территории, особенности ее заселения, пространственная организация страны. Теория колонизации сохраняет высокий эвристический потенциал для постмодернистского изучения генезиса пространства российского государства, в том числе в русле истории фронтира.

Авторы попытались уточнить понятие фронтир, рассматривая его не только в цивилизационном смысле, но и в социоестественном контексте. Особое внимание было уделено движению фронтира как освоению «Дикого поля», – еще не распаханного земледельцами пространства. Цель статьи состояла в конкретном измерении степени освоенности зоны южнорусского пограничья в течение XVII – первой половины XIX вв. по показателям масштабов расселения, плотности населения, распашки земли. В результате исследования были получены конкретные показатели освоенности «Дикого поля»: широкое расселение на приречных и плакорных пространствах; плотность населения, равная старинным районам Центра России; распашка более половины территории бывшей зоны фронтира, в некоторых уездах даже шире, чем в старопахотных центральных уездах. Заключая, авторы обратили внимание на полезность в эвристическом плане обратить внимание на нелинейные эффекты в освоении «Дикого поля». В частности, речь шла о хозяйственном освоении бортных и иных ухожаев (угодий), сотни которых в конце XVI – XVII в. располагались в еще не подчиненной российским государством части «Дикого поля», а также о выявленных совместно с почвоведами следах земледельческого освоения территорий к югу от фронтира XVII в., развивавшегося здесь задолго до строительства крепостей и оборонительных валов.

В статье рассматривается отражение образов противников Франции в колониальной гонке, Великобритании и Германии, в нарративах основных идеологов французской колонизации – Жюля Ферри, занимавшего различные посты в правительстве Третьей республики, и профессора Коллеж де Франс Поля Леруа-Больё. Исследование охватывает период последней трети XIX века, на который приходился пик колониальной экспансии ведущих европейских держав.

Обращаясь к методологии, предложенной Э. Саидом, в данном исследовании будет предпринята попытка показать, как и с какой целью конструировался образ «Других» колонизаторов у главных идеологов французской колонизации.

В результате анализа нарративов будет показано, насколько в восприятии Франции отличались образы «Других» колонизаторов. Британские колонизаторы воспринимались французами как образец для подражания, эксперты в колониальном деле, заслуженно занимавшие пальму первенства, на которых Франции следовало бы ровняться. При этом образ германского колонизатора выходил совсем иным. Он представал как злобный, внезапно появившийся на колониальной арене соперник, который совершал ряд ошибок. Таким образом, основные конкуренты Франции были представлены совершенно по-разному: Великобритания как равный соперник, а Германия как мелочный, внезапно появившийся конкурент, от которого неизвестно что можно было ожидать.