Статья: КИТАЙСКАЯ КРИТИКА ОБ ОПЕРЕ «ВОЙНА И МИР» В ПОСТАНОВКЕ МАМТ НА СЦЕНЕ БОЛЬШОГО ТЕАТРА ТЯНЬЦЗИНЯ (2023)

Работа посвящена рассмотрению влияния фундаментальных основ китайской культуры на формирование философско-эстетического художественного явления вэньжэньхуа, которое в значительно преобразованном виде станет основой для создания японского аналога – живописи бундзинга (нанга). В тексте использована информация из ряда изданий и ис- следований российских и зарубежных авторов, опубликованных на русском языке (за несколькими исключениями). Обращение к компетентным источникам позволило проследить развитие в китайском обществе философского осмысления законов бытия, поэзии, каллиграфии и живописи, что дало возможность появлению их уникального синтеза в творчестве мастеров вэнь-жэньхуа.

Работа посвящена рассмотрению истоков формирования чувства дружбы и симпатии китайского народа к Советскому Союзу и советскому народу в период становления советско-китайских отношений. Советский Союз сыграл значительную роль в формировании китайской государственности, а также менталитета китайцев. Автор, используя наглядные примеры из многочисленных источников, показывает, как последовательно чувство благодарности и симпатии к великому северному соседу укоренялось в сознании рядовых китайцев, генетически передавалось из поколения в поколение и материализовалось в нынешнее состояние отношений между нашими странами, характеризующихся всесторонним стратегическим взаимодействием и партнерством. Автор, будучи гражданином КНР, вложил в изложение свои личные воспоминания и ощущения, которые характерны для многих китайцев как его поколения, так и нынешней китайской молодежи. Изложенный материал позволяет глубоко понять исторические духовные связи народов наших двух стран.

«Жизнеописание господина из Пули» (Пули сяньшэн чжуань 浦里先生傳) – одно из самых известных произведений танского литератора Лу Гуймэна 陸龜蒙 (? – ок. 881), творчество которого в отечественных работах еще не рассматривалось. «Жизнеописание господина из Пули» представляет собой шутливую автобиографию поэта, в которой он создает свой идеализированный образ, используя некоторые реальные факты собственной жизни. В этом он следует давней литературной традиции средневекового периода. Здесь представлена первая попытка перевода «Жизнеописания господина из Пули» на русский язык. Также в работе анализируются художественные особенности этого произведения как в контексте творчества Лу Гуймэна, которое еще неизвестно русскому читателю, так и в традиции автобиографических «жизнеописаний» в китайской классической литературе. В отличие от предшествующих текстов этого типа, «Жизнеописание господина из Пули» дает развернутую психологическую характеристику героя, подробно и с юмором рассказывает о его увлечениях, пристрастиях и недостатках. Также в этом произведении заявлено желание поэта жить на лоне природы вдали от мирской суеты и интриг властных кругов.

Статья дает всесторонний портрет представителя китайской культуры гармонии 和合 Ши-дэ 拾得, народного поэта периода династии Тан (618–907). Прежде всего рассматривается его жизнь в качестве бхикшу, служителя храма Гоцин 国清寺 (уезд Тяньтай 天台县). Во вторых было проанализировано содержание поэзии Ши-дэ и уточнены типы его поэзии. Наконец, показано, как со времен династии Тан Ши-дэ и его друг Хань-шань 寒山 становятся представителями китайской культуры гармонии, надолго оказав глубокое влияние на китайскую культуру.

Эта статья является, по сути, первым исследованием, которое знакомит российского читателя с творчеством современного китайского писателя-авангардиста Сунь Ганьлу. Ключевой темой его прозы является изображение литературного творчества, таким образом, ее можно классифицировать как метапрозу. Автор подробно разбирает различные аспекты метапрозаического нарратива Сунь Ганьлу: непосредственное изображение процесса литературного творчества, обнажение замысла и структуры сюжета, использование специфических примечаний и ремарок, наличие интертекста и отсылок к прецедентным текстам мировой литературы, а также использование мотивов «книги-ловушки» и «чтения странствия» для изображения мира книги как обособленного метареального пространства, существующего по своим законам.

В настоящей статье на основе широкой источниковой базы рассматриваются предпосылки создания, история и современное состояние конфуцианских каменных канонов: «Каменный канон, [выгравированный в период правления под девизом] Си-пин» (Си-пин шицзин 熹平石經), «Каменный канон, [выгравированный] в трех стилях письма» (Саньти шицзин 三體石經), «Каменный канон [эпохи] Западная Цзинь» (Cи Цзинь шицзин 西晉石經), «Каменный канон [эпохи] Поздняя Чжао» (Хоу Чжао шицзин 後趙石經), «Каменный канон, [выгравированный в период правления под девизом] Кай-чэн» (Кай-чэн шицзин 開成石經). Особое внимание уделено инициаторам и участникам составления и создания каменных канонов, обозначены причины перемещений и реконструкций стел. На основе проанализированных исторических процессов отмечена значимость первых каменных канонов – унификация важнейших конфуцианских писаний, укрепление системы экзаменов кэцзюй 科舉 и экзегетических школ, создание образцовой версии стилей гувэнь 古文, сяочжуань 小篆, лишу 隸書, кайшу 楷書, умиротворение Поднебесной.

В отечественной исследовательской литературе упоминания о театральных постановках в императорском дворце в эпоху Мин (1368–1644) носят отрывочный и краткий характер. Цель данной работы – рассмотреть описание подобных представлений, оставленное очевидцем – придворным евнухом Лю Жоюем (1584–?). Придворный евнух Лю Жоюй после долгой службы попал в опалу и оказался в тюрьме, где написал мемуары, отразившие и современные автору крупные политические события, и бытовые аспекты жизни императорского двора конца эпохи Мин. Театральные представления при дворе обычно находились в ведении Приказа Колоколов и Барабанов, укомплектованного евнухами и обеспечивавшего музыкальное сопровождение торжественных мероприятий. Персонал Приказа разыгрывал сценки из сельской жизни, ставил пьесы цзацзюй, также давались представления гоцзинь, отличавшиеся жанровым разнообразием и большим числом участников. Значительное внимание автор уделяет представлениям водяного кукольного театра, организуемым Приказом в жаркие летние дни. Характеризуя репертуар кукольных спектаклей, Лю Жоюй перечисляет сцены из исторических и фантастических повествований («Троецарствие», «Путешествие на Запад» и т.д.). Кроме того, мемуарист отмечает, что по инициативе членов императорской семьи создавались особые театральные труппы численностью по 200–300 актеров. Театральный реквизит не был бутафорским, актеры использовали дорогие одеяния, иногда в представлении участвовали животные. Мемуары Лю Жоюя свидетельствуют о понимании идейно-воспитательного воздействия искусства на человека. Знакомство с соответствующим разделом книги Лю Жоюя позволяет из первых рук получить представление о придворном театре конца эпохи Мин, включая организационные формы и репертуар.

С конца ХIХ в. в Китае растет интерес к европейской науке, которая, по мнению многих китайских ученых, является базисом успешного развития Европы и Японии. В статье речь идет о цикле лекций Бертрана Рассела, которые он читал в Китае с 1920 по 1921 год по приглашению Пекинского университета и Ассоциации академических лекций. Проблематика этих лекций была весьма широкой, от социальных наук и философии до математической логики, и идеи, высказанные Расселом, получили широкий отклик в научной среде. Появление и развитие математической логики в Китае произошло в большой степени под влиянием «Principia Mathematica» Бертрана Рассела и Альфреда Уайтхеда. Двадцатые годы можно назвать периодом окончательного принятия в Китае логики как европейской науки и становления двух основных направлений изучения логики – традиционного и математического. И приезд Рассела в Китай послужил стимулом к развитию последнего. «Расселизм» наряду с прагматизмом и бергсонианством некоторое времябыл известным направлением китайской мысли. Но влияние оказалось взаимным: вернувшись, Рассел написал книгу «Problem of China», в которой весьма точно подметил характерные черты китайского общества, актуальные по сей день.

В современном Китае каллиграфия используется не только в традиционной живописи, но также в дизайне и рекламе, на официальных сайтах и уличных плакатах. В Интернете широко представлены каллиграфические образцы кисти знаменитых мастеров прошлого и настоящего, китайских императоров, руководителей Китайской Республики и КНР. Не получивший в детстве и отрочестве систематического образования, Си Цзиньпин, по-видимому, не имел возможности учиться каллиграфии. Тем не менее в официальном медиапространстве присутствует его подпись в авторском каллиграфическом варианте с традиционным неупрощенным иероглифом 習 Си. Этот иероглиф имеет давнюю историю, разные графические варианты и с древности записывает, с одной стороны, морфему со значением «упражняться, совершенствоваться», с другой – фамилию Си. В эпоху возрождения традиционной культуры и активного использования элементов классического вэньяня в современных официальных текстах фамильный иероглиф Си в каллиграфическом варианте председателя КНР стал широко использоваться в составе особых каламбуров. Прежде всего это названия печатных изданий, рубрик и сайтов, связанных с пропагандой и изучением многочисленных высказываний и идей Си Цзиньпина.

Трактат Цзи Чэна «Устроение садов» (Юанье 园冶) – единственное в своем роде сочинение, целиком посвященное различным аспектам ландшафтного дизайна в традиционном Китае, включающим как общую теорию садово-паркового искусства, так и технологию строительства. В данной статье предпринимается попытка проанализировать текст трактата с позиции соотношения этих аспектов, условно обозначаемых нами как «эстетика» и «прагматика» садово-паркового искусства. В поисках объяснения столь высокой «гетерогенности» текста мы выясняем литературные истоки трактата, изучаем биографию его автора с точки зрения его причастности к теории и практике ландшафтного дизайна, анализируем структуру и содержание памятника, кратко описываем стилистику текста, таким образом приходя к выводу, что «Устроение садов» изначально задумано как практическое руководство, но в процессе работы над текстом было дополнено главами по теории, эстетике и философии садово-паркового искусства, что и определило особое место трактата в китайской традиции.

В статье рассматривается философская школа Цзы Сы и Мэн-цзы под названием сымэн сюэпай, время деятельности которой относят к эпохе до начала династии Цинь. Эта школа стала известна благодаря Сюнь-цзы, который критиковал Цзы Сы и Мэн-цзы за их учение о пяти стихиях у син. Долгое время многие ученые подвергали сомнению существование сымэн сюэпай как единого философского направления, не находя этому достаточно текстуальных подтверждений. Кроме того, мыслители жили и творили в разное время. Однако во время археологических раскопок, проведенных в 1972–1974 гг. в месте под названием Мавандуй и в 1993 г. в поселении Годянь, были обнаружены два варианта одной и той же под названием «У син», позволившей решить загадку учения о пяти стихиях школы Цзы Сы и Мэн-цзы. В результате произведенного анализа текстов «У син» и «Мэн-цзы» стало ясно, что основной связующей нитью для философии Цзы Сы и Мэн-цзы действительно является развитие ими идеи пяти образцов поведения.

В данной статье ключевой для китайской духовной культуры символ дракона рассмотрен в переходный период от рода к государству. Автор анализирует процессы трансформации мифологического символа дракона в генезисе китайской философии, демонстрирует, что наряду с процессами эвгемеризации, антропоморфизма и десакрализации символа дракона происходило одновременное закрепление его в письменной традиции, встраивание в философские категориальные схемы. В статье подробно рассмотрен архетипический мотив битвы Героя и Дракона: делается вывод о том, что этот мотив может указывать на утрату человеком внутриродового единства и целостности с природным окружением, на изменение самого человеческого сознания – отделение рационального (логического) сознания от магического. В статье также анализируется символ дракона в космогонических мифах древнего Китая. Автор полагает, что в космогонических мифах переосмысляется цикл «жизни–смерти–возрождения» в новом качестве «бытия-космоса – небытия-хаоса – порождения космоса». Образ змеи или дракона при этом проявляется на всех уровнях: он предстает одновременно как бесконечно-становящееся (мир бытия), бескрайне-пустотное
(мир инобытия, небытия или хаоса) и постоянно-порождающее (творческая сила); как пребывающее в самом себе и постоянно проявляющее себя, то сворачиваясь, то распрямляясь.

Данная статья является продолжением серии материалов по теме использования новых медиа китайскими интеллектуалами. «Приложения платных знаний» 知识付费 App – относительно новый (с 2016 г.) популярный формат, опирающийся на такие особенности китайского интернета, как преимущественно мобильный доступ, подъем индустрии платных знаний и медийность ученых. На примере двух успешных приложений – iGet 得到 (с 2016 г.) и Vistopia 看理想 (с 2018 г.), их основателей, соответственно Ло Чжэньюй 罗振宇 (род. 1973) и Лян Вэньдао 梁文道 (англ. Leung Man-tao (род. 1970), а также некоторых медийных ученых-историков и известных популяризаторов, таких как Ши Чжань 施展 (род. 1977), Ван Ди 王笛 (род. 1956), Ян Чжао 杨照 (род. 1963), Сюн И 熊逸 (род. 197?), в статье показано, как в условиях пузырей фильтров, нишевой культуры и фрагментации внимания поддерживается единство информационной среды и создается общее интеллектуальное пространство – содержательно насыщенное, интерактивное и динамичное, – в котором культурный феномен «приложений платных знаний», несмотря на их «закрытый» и нишевый характер, занимает заметное место.

В статье анализируются представления о двух великих философах Китая, основным источником сведений является конфуцианский трактат «Кун-цзы цзя юй» («Речи школы Конфуция»), который проливает свет на взаимоотношения Кун-цзы и Лао-цзы. Исследование взаимоотношений Кун-цзы и Лао-цзы остается актуальной задачей и имеет большое теоретическое значение. Решение этого вопроса особенно важно для современной историко-философской науки, в рамках которой день за днем происходят осмысление и анализ новых текстов, а арсенал письменных памятников постоянно расширяется. Сведения, которые содержатся в «Кун-цзы цзя юй», не только дублируют уже известную информацию, но и содержат важные дополнения. В результате проведенного исследования автор приходит к следующим выводам: Кун-цзы и Лао-цзы встречались по меньшей мере два раза; Лао-цзы был наставником Кун-цзы по ряду ключевых философских вопросов, которые не ограничивались сферой ритуала, а в том числе были связаны и натурфилософией, в частности с учением о пяти первоэлементах (у син 五行). Приведенные фрагменты косвенно указывают на тесную взаимосвязь раннего конфуцианства и раннего даосизма, способствуют выявлению сущностных основ двух различных стратегий умиротворения Поднебесной.

В данной статье рассматриваются эдикты императора Цзинди (157–141 гг. до н.э.) как свидетельство изменений социально-экономической ситуации в империи Западная Хань (202 г. до н.э. – 8 г. н.э.). При анализе данных письменных памятников применена оригинальная методика структурно-смыслового и элементарно-феноменологического анализа документов высшей бюрократии ханьского двора. Анализ синхронных
историческому моменту текстов позволил реконструировать важные социально-экономические процессы периода 157–141 гг. до н.э. и проследить реакцию высшей власти на возникновение тех или иных насущных проблем. В частности, важным общественно-политическим и экономическим вызовом становится проблема взяточничества в социальных группах среднего чиновничества и сращивание этих социальных групп с нелегальными элементами, питающими своей деятельностью теневую экономику. Масштаб проблемы столь внушителен, что на него вынужден реагировать сам император, чего не случалось ранее при его предшественниках.