Статья: Дискурс великой институциональной реформы: история и контекст (2024)

В статье поднимается вопрос, являются ли неверные трактовки философии К. Маркса (мифы) главной причиной краха СССР и других социалистических проектов. С этой целью изучается книга П. Н. Кондрашова «Девять мифов о философии Карла Маркса: От демифологизации к реконструкции изначальных идей». Представляется, что один из посылов автора данной книги – раскрыть истинные гуманистические воззрения Маркса, наполненные «философско-антропологическим» и «экзистенциальным» содержанием, отделить их от ложных, «негуманистических» интерпретаций. В статье оспаривается такая стратегия «демифологизации». П. Н. Кондрашов сам создает мифы о тотальном «непонимании» Маркса советскими и некоторыми зарубежными философами, игнорируя советский силие и «воспитательный» авторитаризм. Некоторые «мифы» о философии Маркса (Маркс – прометеанский мыслитель; материализм Маркса – апология бездуховности) являются полумифами, так как немецкий мыслитель не имел четко выраженной позиции по ряду вопросов (например, его неоднозначное отношение к природе). Для многих людей его взгляды попросту неубедительны (например, для тех, кто не приемлет материалистической картины мира как таковой). Делается вывод, что книга П. Н. Кондрашова примечательна не столько «демифологизацией» философии Маркса, сколько специфическим авторским прочтением, которое, несмотря на аргументированность, остается очень многих авторов «даже не читавшими» трудов классика. Показывается, что главные проблемы, связанные с реконструкцией философии Маркса, обусловлены ее внутренней противоречивостью и незавершенностью, а не «мифами». Маркса можно читать и как гуманиста, и как философа, взгляды которого оправдывают на-силие и «воспитательный» авторитаризм. Некоторые «мифы» о философии Маркса (Маркс – прометеанский мыслитель; материализм Маркса – апология бездуховности) являются полумифами, так как немецкий мыслитель не имел четко выраженной позиции по ряду вопросов (например, его неоднозначное отношение к природе). Для многих людей его взгляды попросту неубедительны (например, для тех, кто не приемлет материалистической картины мира как таковой). Делается вывод, что книга П. Н. Кондрашова примечательна не столько «демифологизацией» философии Маркса, сколько специфическим авторским прочтением, которое, несмотря на аргументированность, остается субъективным.

Статья посвящена факторам отставок региональных партийных лидеров в России. Объектом исследования выбрана партия «Единая Россия». Автор стремится найти ответы на следующие вопросы: Каковы причины смены лидеров региональных отделений «партии власти»? Почему многие региональные партийные лидеры вынуждены уходить в отставку? Для этого была создана база данных, включающих трудовую биографию высших партийных менеджеров на субнациональном уровне. Методом исследования стала бинарная логистическая регрессия. Показано, что смена глав регионов приводит к ротации лидеров субнациональных отделений «Единой России». Обнаружено, что в течение двух лет после ЕДГ меняется 67 % региональных секретарей «партии власти». Много внимания в статье уделено причинно-следственному механизму. Как показало данное исследование, к настоящему временивысшие должностные лица субъектов РФ возглавляют отделения в 34 регионах. Автор по итогам проведенного анализа пришел к выводу, что те губернаторы получают назначение на пост секретаря, которые ассоциируются / аффилированы с первым заместителем администрации президента РФ. Показано, что электоральная сила глав регионов обеспечивать высокие проценты голосов избирателей «партии власти» и/или инкумбенту на президентских выборах на территории субъектов не имеет решающего значения в целом. Изучение причин ротации региональных лидеров партий является важным инструментом для оптимизации работы партии на региональном уровне, обеспечения стабильности, развития субнационального лидерства и повышения эффективности партийной структуры. Понимание факторов смены местных лидеров может способствовать улучшению эффективности партийной организации на региональном уровне.

Статья посвящена изучению смыслов понятия «гражданство» и их репрезентации в повседневных социальных представлениях. В первой части обозначены контуры дискурсивного пространства, в рамках которого определяется и переопределяется данный концепт, раскрывается его многозначность, полисемичность, многослойность. Во второй части статьи предпринимается попытка описания социальных представлений о гражданстве как характеризующих некоторые ключевые параметры сложившегося в стране режима гражданства. В качестве объекта эмпирических исследований выступает студенческая молодежь Тюмени. Автор использует стратегию комбинирования качественных и количественных методов. По результатам применения метода свободных ассоциаций (n = 206) делается вывод о слабой репрезентации данного понятия в сознании респондентов, выраженной в неспособности выстроить минимальный ассоциативный ряд, превалировании формальных значений. Такая ситуация тем более парадоксальна с учетом наличия у более половины участников в декабре 2019 года (n = 577) и феврале-марте 2023 года (n = 554). Наряду с другими вопросами в анкете присутствовал список ассоциаций, из которых респонденты выбирали наиболее подходящие к «гражданству». Анализ частотных таблиц позволил выделить ядро и периферию представлений. По результатам анализа зафиксирована значительная актуализация одних ассоциаций (соответствующих вертикальной модели гражданства) и незначительная деактуализация других, имеющих либеральный подтекст. С помощью анализа латентных классов автор выделил и описал отдельные кластеры с различающейся структурой представлений об изучаемом феномене. Многомерный подход также позволил выявить некоторое уменьшение доли респондентов с преимущественно формальными представлениями о гражданстве в пользу содержательных (выросла с 44 % до 56 %).

Статья посвящена изучению особенностей реализации функций гражданского общества в условиях перехода гражданского активизма в цифровые формы и развития партисипаторных моделей взаимодействия общества и власти. По мнению авторов, цифровые технологии создают принципиально новые возможности в обеспечении диалога власти и общества, а также позволяют преодолеть политический и гражданский абсентеизме современной молодежи. В статье приводится авторская классификация функций гражданского общества, актуализированных в онлайн-активизме: выделены солидаризирующая, социализирующая, посредническая, мониторинговая, артикулирующая и мобилизационная функции. Реализация функций гражданского общества в онлайн активизме рассматривается на результатах социологического опроса 1150 респондентов – молодежи Свердловской области в возрасте 14-25 лет, представителей поколения «цифровых аборигенов». По результатам опроса осуществлен анализ каждой функции: оценка молодежью возможностей цифровой партисипации в реализации этих функций, присутствие данных функций в структуре мотивации участия в гражданском активизме, реализация в реальных практиках цифрового активизма. Сделаны выводы о высокой актуальности каждой из выделенных функций гражданского общества, о возможности их реализации с использованием цифровых технологий. Установлено, что молодежь высоко оценивает результативность онлайн-проектов, включается в различные по интенсивности и направленности формы цифровой партисипации и формирования общественной повестки. Исследование позволило определить перспективы изучения цифрового активизма в контексте цифровых практик взаимодействия молодежи с властью, роли социальных медиа в коммуникации органов власти и населения и др. Значимость работы связана с выделением актуализированных функций гражданского общества, расширением научных представлений о цифровой партисипаторной культуре молодежи и ее роли в развитии гражданского общества, с определением перспективных направлений молодежной политики в вопросах соучастия и цифрового гражданства, а также с возможностью использования результатов исследования в осуществлении, поддержке и продвижении молодежных проектов и просветительских программ в сфере цифрового активизма.

Статья показывает восприятие отношений между Саудовской Аравией и Египтом в 2010–2021 гг., выраженное в официальных дискурсах политических элит обеих стран. Поскольку эти две страны являются ключевыми игроками как на Ближнем Востоке, так и в арабском мире, их взаимодействие всегда было крайне важным для региональной политики. Хотя обе эти страны не являются мировыми державами, они обладают чрезвычайной значимостью для мировой экономики в отношении запасов нефти и контроля торговых путей. Понимание нюансов их взаимоотношений при этом важно не только для ближневосточной политики, но и для анализа глобальной политики и интересов великих держав. Авторы прослеживают эволюцию отношений Саудовской Аравии и Египта от «арабской весны» 2010 г. до катарского кризиса 2021 г. Статья разделена на три основные части. Авторы описывают реакции саудовских официальных лиц на первую египетскую революцию, помещая их в соответствующий исторический контекст. Во-вторых, рассматриваются описания прихода к власти египетского правительства под руководством «Братьев-мусульман» и его отношений с правительством Саудовской Аравии. В-третьих, рассматриваются описания отношений Египта с Саудовской Аравией после второй египетской революции и прихода к власти нового египетского правительства под руководством Абеля эль-Фатха Си-си. Опираясь на заявления официальных лиц обеих стран, статья представила официальные нарративы как саудовцев, так и египтян, описывающие отношения двух государств. Авторы приходят к выводу, что официальные дискурсы обеих стран рисуют почти идентичную картину их двусторонних отношений.

Проблема развития российской культурной дипломатии в государствах Африки требует проведения специального научного анализа, связанного с изучением ключевых сфер влияния, форм воздействия, практик и технологий продвижения российской культуры в глубину Черного Континента. Главная цель настоящей работы состоит в том, чтобы раскрыть основные достижения культурной дипломатии российского государства, связанные с установлением доброжелательных и деловых отношений с африканскими странами в разные исторические периоды. В статье проводится сопоставление двух близких по смыслу концептов – «мягкая сила» и «культурная», утверждается, что первоначально концепт «мягкая сила» использовался в целях повышения международного имиджа США, а позднее – для укрепления внешнеполитического влияния других государств путем использования разнообразных ненасильственных способов воздействия. Под концептом «культурная дипломатия», как правило, подразумевается система формирования и развития долгосрочных, равных и многосторонних отношений между странами, которая отвечает за обмен идеями, информацией, предметами и достижениями высокого и популярного искусства, за развитие креативных индустрий и практик с целью содействия достижению взаимопонимания и расширения кооперации. В фокусе внимания автора – структурно-институциональные компоненты российской культурной дипломатии, чья деятельность направлена на укрепление сотрудничества между Россией и африканскими государствами. Основной эмпирической базой для анализа современных форм культурно-коммуникационного взаимодействия с африканскими государствами служат материалы международных саммитов «Россия-Африка (2019-2023 гг.), а также документы форумов международного альянса БРИКС, к которому в 2011 году присоединилась Южно-Африканская Республика (ЮАР), а в 2024 г. – Египет и Эфиопия.

Позиционирование представляет собой особую форму коммуникативного процесса, которая включает маркетинговые и рекламные мероприятия по обеспечению компании или товара определенным местом (позицией) на рынке.

При этом компании активно используют разные маркетинговые коммуникативные стратегии в социальных медиа. Если концепция позиционирования была разработана в 90-е гг. ХХ в. и остается одной из самых популярных маркетинговых теорий, то в дискурсологии нет однозначного понимания процесса позиционирования и механизмов анализа. Позиционирование рассматривается, с одной стороны, как результат интеракции между инстанциями, т.е. между креатором, референтом и реципиентом и их взаимного влияния, а с другой – как применяемые субъектные позиции. Поэтому задача заключается в том, чтобы определить дискурсивный механизм позиционирования. В основу исследования были положены методологические принципы дискурсологии, позволившие выявить позиции участников коммуникативного взаимодействия и тем самым описать основные формы и механизмы по-зиционирования в маркетинговом дискурсе. Проведенный анализ свидетельствует об определенной динамике позиционирования в связи с возможным изменением позиций субъекта как в силу собственных интенций, так и под влиянием мнения других субъектов интеракции. На материале официальных аккаунтов компаний в сети Facebook, Instagram1 и Twitter2 были представлены такие коммуникативные стратегии, как установление контакта и согласование позиций, которые реализуются в процессе интерсубъектного взаимодействия, и речевой этикет как способ позиционирования в социальных медиа. В результате анализа интеракции между инстанциями – субъектом, объектом и другими субъектами – выявлено, что позиционирование предусматривает позицию субъекта речи к предмету позиционирования и другим субъектам, а также отношение субъекта к действиям других и их мнению о предмете позиционирования.

В статье исследуется проблема актуализации и презентации понятийного поля «Глобализация» в англоязычном публичном политическом дискурсе начала 2000-х годов. Актуальность обусловлена особенностями геополитической ситуации периода, когда глобализационный процесс, подкрепленный теорией неолиберального экономического развития, явился точкой пересечения экономических интересов англосаксонской элиты с политическими, имплицитно подразумевая заявку на построение новой модели мироустройства. В условиях быстротекущих и нарастающих изменений общественного сознания и политической ситуации разрабатывались стратегии воздействия на мировое общественное мнение в направлении складывания картины «уверенных целенаправленных процессов с четким руководством» на фоне всеобщей нестабильности и хаотичности изменений. Цель исследования можно определить как выявление специфики формирования понятийного поля «Глобализация» в лексической системе английского языка как результата когнитивного освоения социального конструкта нового типа с последующей реализацией и модификацией в дискурсивной практике политического общения. Таким образом, в центре исследовательского интереса находятся механизмы информационного освоения изменяющегося социального опыта через языковые знаки, а также процесс пополнения и модификации полученной информации в когнитивно-деятельностной коммуникации. Отмечается, что рассматриваемое понятийное поле коррелирует с фазами развития политического и экономического проекта «Глобализация». В ис-
следовании выявлены стратегии представления понятийного поля в публичном политическом дискурсе, как основанные на типичных для англо-американского риторического стиля чертах, так и обусловленные особенностями геополитической ситуации и психологии целевой аудитории американских политиков в начале XXI века. Делаются выводы относительно аспектуальной специфики отражения картины мира в англосаксонской политической коммуникации. В частности, отмечается, что англосаксонский политический дискурс в начале 2000-х годов пополнился новыми понятиями глобалистики, обработанными в соответствии с желанием элиты лидировать на трансграничном уровне, стушевать острые углы классовости, повернуть мировое развитие в сторону интересов невидимого путешествующего без преград капитала.

Исследование сфокусировано на территориальной политике идентичности в отношении населения четырех российских агломераций с ядром-мегаполисом: Московская, Петербургская, Краснодарская и Казанская агломерации. Анализ ин- формационного пространства агломераций проводился с фокусом на реализуемую политику идентичности на данных территориях. Были сформированы критерии отбора текстов для анализа, определены базовые символические основания мы-образа, выявлены общие и специфические черты дискурса в разных регионах, определена значимость развития агломераций в общем массиве данных. Были применены как качественные, так и количественные методики. Результаты анализа позволили выделить общие характеристики властного дискурса: использование различных аспектов политики памяти в поздравительном дискурсе, выделение темы транспортных сетей как главного компонента развития агломераций. В дискурсе власти Московской агломерации ярко подчеркивается инновационность, современность города, его значимость для всей страны, а также статус одного из крупнейших мегаполисов мира. Акцент делается на «до» и «после», подтверждая расхожую фразу о том, как «похорошела Москва при Собянине». Дискурс Петербургской агломерации тесно связан с образом блокадного города и во многом обращен в прошлое. Наблюдается некоторая размытость представлений власти о будущем города. Значительную роль в развитии территорий Северной столицы играет образ федеральной власти. Казанскую и Краснодарскую агломерации ожидает утверждение мастер-плана развития регионов в ближайшем будущем, что отразилось в речах политических лидеров. Краснодарскую агломерацию отличает обращение к молодежной политике и вопросам «правильного» воспитания молодых граждан, а также подчеркивание тесного сотрудничества с Республикой Беларусь в агропромышленном секторе. Казань – единственный регион, где власти наряду с инфраструктурными вопросами также обращают внимание на культурные, социальные проблемы агломерации. Глава региона часто говорит о Казани как о центре культурной и религиозной интеграции.

В настоящей работе предпринята попытка сопряжения геополитической и институциональной парадигм для исследования на мезоуровне роли пространства для социальных систем. Выявлена аналогия цивилизаций Суши и Моря со странами, характеризуемыми соответственно институциональной матрицей Х и Y типа. Наличие в институциональной матрице одновременно институтов двух типов (Х и Y), сосуществующих на принципах «доминантности – комплементарности», соответствует идее Поля Видаля де ла Блаша о взаимопроникновении Суши и Моря. Используя концепцию X(Y) «плотности» институциональных матриц, определяемой количеством и эффективностью комплементарных институтов в матрице, объяснено появление «береговой зоны» как зоны контакта географических ареалов, включающих страны противоположного (X или Y) типа. Показано, что особенности «береговой зоны» – следствие повышенной проницаемости здесь институциональной матрицы для институтов комплементарного типа. Обосновано, что географическое пространство играет важную роль в жизни общества, однако, вследствие наличия комплементарных институтов в институциональной матрице, связанного с деятельностью людей, направленной на преобразование природной и институциональной среды, не следует говорить об абсолютном географическом детерминизме. Показано, что в современных условиях жизненно важной необходимостью социальных систем является не территориальное расширение, а интеграция в различных формах. Как правило, интеграционные союзы не являются абсолютно симметричными и включают «ядро» и периферию. В ходе интеграционных процессов наблюдается институциональная конвергенция, которая обеспечивается за счет трансплантации институтов более успешного и эффективного «ядра» на периферию и двунаправленной институциональной диффузии. Таким образом, внутри союзов образуются каналы институционального расширения интегрируемых социумов. Показано, что особенности формируемых при этом региональных порядков и регионального регулирования задаются преобладающим в регионе типом институциональных матриц (X или Y). При этом если интегрируются общественные системы X-типа, то институты в основе регионального порядка и регионального регулирования относятся к Y-типу, и наоборот. Новые институты, возникшие как следствие интеграционных процессов, выполняют компенсаторную функцию, обеспечивая скомпенсированное, сбалансированное развитие как отдельного социума, так и всего регионального интеграционного объединения в целом.