Статья: СЕЛЬСКИЙ РЫНОК ТРУДА В ФОКУСЕ АГРАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ, ВОВЛЕЧЕНИЯ И ЗАКРЕПЛЕНИЯ МОЛОДЫХ РАБОТНИКОВ (2024)

Рецензия на книгу: Вербицкая О. М. (2022). Российское село в 1990-е гг.: аграрная политика и социум. М.: Институт российской истории РАН: Центр гуманитарных инициатив. - 336 с. ISBN 978-5-8055-0410-6

Рецензия на книгу: Сюэфэй Жэнь (2023). Урбанизация по-китайски. Бостон/Санкт-Петербург: Academic Studies Press/Библиороссика.

Статья посвящена институционализации феномена нового ремесленничества и связанных с ним понятиях «крафт» и «DIY». Будучи в новейшей истории «третьей волной» интереса к ручной деятельности, оно имеет ряд особенностей и приобретает новые смыслы. Разнообразные крафт-практики, возродившиеся с помощью жителей больших городов, постепенно становятся неотъемлемой составляющей образа жизни значительной части относительно обеспеченных людей. Основные тезисы и выводы статьи базируются на эмпирическом материале вторичного характера - результатах социологических исследований, реализованных крупными компаниями; материалах популярных интернет-изданий с историями людей, связавших свою жизнь с крафтом; запросах пользователей поисковых систем; статистических данных, а также экспертных оценках, доступных в открытых источниках. В статье показана роль ручного труда в истории; исследуются факторы, способствующие развитию сферы крафта и приведшие к выделению DIY-индустрии в самостоятельный рыночный сегмент. Проанализировав существующие практики, мы выделили ряд социально значимых функций, с которыми связан современный крафт. В частности, он может выступать как сфера трудовой деятельности, удовлетворять потребности людей в творческой самореализации; носить рекреационный характер, решать финансовые проблемы за счет самообеспечения, служить каналом коммуникации, выполнять образовательные функции.

Целью статьи является исследование процессов формирования региональных идентичностей в контексте изменения системы местного самоуправления в России. Авторы опираются на оригинальные эмпирические данные, которые были получены в одном из преобразуемых в округ муниципальных районов Республики Карелия. Региональные идентичности формируются на разных уровнях в ходе процесса регионализации. Растущая самостоятельность регионов является причиной стремления государств к преобразованиям в сфере государственного и муниципального управления. В Карелии преобразование одного из муниципальных районов в муниципальный округ стало поводом для формирования политического антагонизма между городской и сельскими администрациями. Антагонизм выходит за пределы политико-административных отношений и находит выражение в нарративах о социальных и культурных факторах, конструирующих представление о границах региона. В ходе политического конфликта катализируются процессы формирования региональных идентичностей. В условиях объединения муниципальных образований отсутствие единого инфраструктурного кластера может приводить к росту протестных настроений в сёлах, где в результате передачи полномочий в районный центр предполагается снижение уровня автономии в решении вопросов местного значения. Авторы приходят к выводу, что муниципальные преобразования могут способствовать формированию региональной идентичности в локальных сообществах сотрудников сельских администраций, что потенциально создает условия для более острого социального конфликта и политической дестабилизации региона.

В статье анализируется специфика трудового поведения колхозников Сибири в контексте осуществления аграрных мероприятий верховной власти в годы хрущевской оттепели. Рассмотрены факторы, влиявшие на трудовое поведение работников колхозов, его формы и роль в формировании аграрной политики государства. Установлено, что в функционировании колхозов наблюдались противоречивые тенденции. Шире стала использоваться материальная заинтересованность в труде селян, однако от мобилизационных методов решения хозяйственных задач государство не отказалось. Производственная и технологическая дисциплина в колхозах оставалась невысокой. Численность лиц, уклонявшихся от работы в общественном хозяйстве, возрастала. На трудовое поведение колхозников значительное влияние оказывало ведение личных подсобных хозяйств (ЛПХ). Общественное хозяйство колхоза стало главным источником ресурсов для их развития. Рост оплаты труда в колхозе позволил крестьянам укрепить кормовую базу для своего приусадебного животноводства. Средства для ведения ЛПХ колхозники приобретали путем мелких хищений колхозной собственности. Крестьянство все еще сохраняло многие свои родовые черты, в первую очередь проявлявшиеся в трудовом поведении женщин, стремившихся больше внимания уделять домашнему хозяйству, а не колхозному. Государство, для того чтобы уменьшить отвлечение трудовых ресурсов в личный сектор аграрной экономики, периодически проводило кампании по ограничению размеров ЛПХ.

В статье анализируется социальное и экономическое поведение колхозного крестьянства в годы Великой Отечественной войны. В условиях усиления мобилизационного натиска императив выживания по-прежнему определял крестьянское отношение к труду, хозяйствованию, своему ближайшему окружению и вышестоящей власти. Положение колхозов было дифференцированным: их экономика зависела от степени обеспеченности облагаемых натуральными налогами земельных площадей рабочей силой. Отсюда существенные различия в условиях хозяйственной деятельности. В соответствии с этим варьировалось отношение крестьянства к колхозному труду. В наименее благоприятных обстоятельствах участие в артельных работах не сулило крестьянину ничего, кроме сверхинтенсивного труда без достаточной для выживания компенсации. Хотя в целом поведение крестьян можно считать адаптивным, невыносимые условия в экономически бесперспективных колхозах вынуждали их прибегать к практикам пассивного сопротивления (от некачественного и несвоевременного выполнения работ до прямых противозаконных действий). Границы терпимости по отношению к крестьянскому неповиновению на протяжении 1930-1940-х годов не были стабильными, однако сужению пределов дозволенного в условиях войны мешало слабое надзорное присутствие власти в сельской местности. В самой же крестьянской среде противозаконные действия получали моральное оправдание и зачастую помогали защитить себя от угрозы голода. Упорство, с которым крестьянство нарушало границы законности, значительно сокращало возможности власти контролировать колхозную экономику.

Статья посвящена начальному периоду русского освоения Нарымского края (север современной Томской области). Эта огромная по площади территория отличается суровыми природно-географическими и климатическими условиями, прежде всего, высокой степенью заболоченности (в настоящее время район приравнен к Крайнему Северу). Тем не менее уже во второй половине XVII в. здесь формируется сеть русских населенных пунктов, обитатели которых в хозяйственном отношении ориентировались на ведение пашенного земледелия. Данные селения располагались компактными микрорайонами. Один из них сформировался в нижнем течении р. Кеть, в районе, известном под названием «Кетский кряж». С точки зрения геоморфологии это фрагмент хорошо дренированных высоких надпойменных террас и водораздельной равнины, выделяющийся на фоне сплошь заболоченного Нарымского края. В первой половине XVII в. сюда был перенесен Кетский острог, являвшийся административным центром одноименного уезда. Он стал точкой притяжения земледельческого населения. Со второй половины XVII в. в его окрестностях начинает формироваться сеть русских заимок и деревень, а также появляются первые пашни. Суровые природные условия способствовали формированию здесь самобытного очага земледелия. В статье выявляются русские сельские населенные пункты, основанные в начальный период освоения Кетского кряжа, то есть во второй половине XVII - начале XVIII в. В качестве источников используются исторические картографические материалы, сведения путешественников и исследователей XVII-XVIII вв. На их основании устанавливаются связанные с первыми русскими селениями локации, имеющие потенциал для археологического и исторического изучения сельской культуры севера Западной Сибири.

В настоящую публикацию включены архивные статьи и заметки Николая Александровича Сетницкого (1888-1937), философа, экономиста, статистика, одного их ведущих представителей той линии ноосферной, космической мысли 1920-1930-х гг., которая связана с продолжением и творческим развитием идей Н. Ф. Федорова. Публикуемые материалы относятся к 1923-1924 гг., когда Сетницкий жил и работал в Москве и совместно со своими друзьями-единомышленниками А. К. Горским и В. Н. Муравьевым занимался актуальной для первого пореволюционного десятилетия проблемой труда и научной организации труда. В отличие от теоретиков НОТ, мыслители-космисты федоровской ориентации трактовали труд как мироустроительную, космизующую и организующую деятельность человека в природе, направленную на преодоление хаоса, смерти, распада, как силу, противостоящую энтропии. Ряд публикуемых материалов предназначался для журнала «Октябрь мысли», с которым в 1924 г. активно сотрудничали Горский и Сетницкий. Размышления о цели труда соединялись с размышлениями о смысле культуры как благого возделывания и творческого преобразования мира. Статьи, связанные с проблемой трудового мироотношения, требующего активности человека в природе и противостоящего в этом смысле пассивно-потребительскому отношению к земле, выводили к выдвинувшейся в центр внимания для Сетницкого теме «Эксплуатация или регуляция?», разработку которой он вел в специальной статье. В подтексте статей, предназначавшихся для советской аудитории, был практически нивелирован религиозно-философский план трактовки понятий регуляции, труда и культуры, возводившихся Сетницким к исполнению заповеди «обладания землей», к эсхатологическому пересозданию мира, но некоторые словесные и смысловые обороты намекали на источную активно-христианскую направленность мысли философа. Публикуемые тексты хранятся в составе харбинского архива Н. А. Сетницкого в собрании Fеdoroviana Pragensia Литературного архива Музея национальной письменности (Чешская Республика). Ф. 341.

Интервью с Аней Бернштейн - профессором антропологии Гарвардского университета, автором книг про бессмертие и трансгуманизм в России, посвящено ее новому исследованию - этнографии Плейстоценового парка в Якутии. Антрополог Денис Сивков выясняет контекст этого исследования, а также основные идеи отца и сына Зимовых - создателей Парка, в котором восстанавливают экосистемы - мамонтовой степи, возрождение видов и сохранение вечной мерзлоты. Разговор происходит на фоне более широкого контекста - концепций русского космизма и тем регуляции природы, бессмертия и воскрешения.

Статья посвящена сравнительному анализу темы крестьянского космоса в искусстве русского авангарда и идей эстетического супраморализма Николая Федоровича Федорова. Эстетический супраморализм как высшая нравственность или «Всеобщий синтез» - религиозно-философское учение Федорова, автора идеи космизма как проекта миропорядка, основанного на всеединстве, синтезе науки, искусства, религии. В образах крестьянского мира художники авангарда (К. Малевич, Н. Гончарова, П. Филонов, В. Чекрыгин) выразили свое понимание модуса человеческой сопричастности многогранным и сложным пространственным отношениям. Сопоставление антропологической проекции искусства русского авангарда с проектом эстетического супраморализма Федорова позволяет увидеть созвучность художественных образов крестьянского космоса идеям космизма о соотнесенности макрокосма (Вселенной) и микрокосма (человека). В этом контексте интерпретируется феномен возвращения к фигуративности и антропоцентричности второго крестьянского цикла Малевича. Отдельный предмет рассмотрения - космические интуиции русского авангарда, связанные с опытом восприятия и осмысления сакрального пространства храма. Природа понимается как храм. Экфрасис православного храма у Федорова описывает литургический образ всеединства, родства, соединяющего крестьянский мир как космос. Малевич сводит описание к цветовому образу, ощущению, в которых растворяется предметность храма.

Статья посвящена анализу научных и религиозных аспектов феномена бессмертия животных в философской оптике русского космизма. Раскрывается идейная преемственность между русским космизмом и православной традицией, для которой обладающие значительным экологическим потенциалом «космические», а также «воскресные», пасхальные мотивы свойственны более, нежели для католицизма и протестантизма. Обосновывается следующая точка зрения: особое место человеческого существа в христианской картине мира, специфический для исторически христианских культур антропоцентризм не предполагают по умолчанию формирования мировоззрения, характеризующегося превозношением человека над тварным миром и животными, не подразумевают в обязательном порядке этически неоправданного спесишизма. Анализируются специфические черты людей и животных, согласно христианству, раскрывается связанная с грехопадением, утратой райского состояния вина человека по отношению к нашим меньшим братьям, его моральное непревосходство над ними, приводятся религиозные доводы в пользу признания бессмертия представителей животного мира. Подчеркивается отсутствие разрыва между религиозно-философской и естественнонаучной ветвями космизма, пронизанность мышления ученых-космистов паттернами православного мировоззрения и национального менталитета. Идеи В. И. Вернадского об автотрофном человечестве и его влиянии на биосферу рассматриваются в качестве проявления тенденции к освобождению животных от «естественного» смертоносного порядка. Раскрывается имморталистическое содержание воззрений В. Ф. Купревича, обозначается уместность распространения перспективы обретения бессмертия посредством науки на животных. Обосновывается положительная роль техники в том, что касается избавления животных от смерти. Освещается «анималистический иммортализм» искусства русского космизма.

В статье реконструируется идея хозяйствования на земле в экофилософии Михаила Пришвина. Впервые проводятся параллели философии земли у Пришвина с трансцендентализмом Г. Торо, эколитургикой Т. Горичевой, эсхатологической проблематикой в экотеологии Дж. Хота. Мотив сокрытой по грехам от человека земли коррелирует у Пришвина с мифом о Невидимом граде Китеже, ушедшем под воду, источниками которого являются учение Аврелия Августина о Граде Божием и граде земном, платоновский миф о пещере, идея возвращения падшей Софии к миру в Боге (Благобытию) в философии В. Соловьева. Миф об утраченной райской земле прочитывается Пришвиным в контексте критики рационально-позитивистского мировоззрения механистической цивилизации, определяющей отношение к земле, природе в целом как неживому объекту, подчиненному воле человека. Человечеству, делящему землю на враждующие части во время войн и революций, перекраивающему пространство земли в проектах мелиорации 1920-1930-х годов, противопоставляется хозяйственное поведение Адама, русского Парсифаля, собирательного героя Пришвина, в свете «родственного внимания» «любви раз-личающей» выявляющего имена твари, «воскрешающего из числа» «Россию личную», землю, ушедшую под воду…

В статье с применением сравнительного биографического метода рассматриваются и анализируются социально-философские и политэкономические взгляды, а также междисциплинарное интеллектуальное наследие замечательных российских ученых Н. А. Сетницкого и А. В. Чаянова по вопросам идеалов общественного развития, характеристикам капиталистических и некапиталистических экономических систем, проблемам регуляции взаимоотношений человека и природы с учетом особенностей исторического времени 1920-1930-х годов. Отмечаются принципиальные мировоззренческие особенности «аграрника-релятивиста» Чаянова и «космиста-апокалиптика» Сетницкого, заложенные в основания их теоретико-методологических подходов к познанию и преобразованию действительности. Особое внимание уделяется сравнительной аналитической оценке утопических и футурологических прогнозов и проектов обоих ученых. В заключении делаются выводы о значении интеллектуального наследия Сетницкого и Чаянова для исследования современных политических, экономических и экологических проблем России и мира.

Статья представляет собой первую часть исследования, рассматривающего особенности подхода к проблеме голода в философии русского космизма. Решение этой проблемы деятели течения полагали на путях исследования природных процессов и управления ими, подчеркивая, что дело регуляции требует полноты знания и всечеловеческой солидарности. Выделены взгляды Н. Ф. Федорова, который ставил вопрос о преодолении голода в христианский контекст и рассматривал регуляцию природы как исполнение заповеди об «обладании землей». Представлена динамика восприятия голодной проблемы в первом сборнике «Вселенское дело» (1914) и в проекте второго сборника, составленном А. К. Горским и Н. А. Сетницким в 1920 г. в период разрухи Гражданской войны. Проанализированы материалы однодневной газеты «На помощь!», выпущенной в связи с голодом 1921-1922 гг.

Статья посвящена экспликации и содержательному анализу «крестьянского вопроса», являющегося одним из смысловых средоточий философии общего дела Н. Ф. Федорова. В различных формулировках и аналитических срезах крестьянский вопрос - это та идейно рельефная тема космизма, в которую вплетены множественные антиномии бытия - городского и сельского, наличного и должного, мирского - всемирно-мещанского и священного - космически-крестьянского. При рассмотрении причинно-следственной связности крестьянского вопроса выясняется, что его многозначность обусловлена предельным онтологическим напряжением главного нерва философии космизма - вопросом «о жизни и смерти» в его нравственно-родовом осознании - как вопроса о смертных сынах человеческих, утративших братственность и всеобщее отечество, и отцах, ожидающих телесного воскрешения, восстания к пакибытию. В статье раскрывается супраморалистическое значение вопроса о «хлебном труде», различные предметно-жизненные, планетарно-космические выражения земледелия в цивилизационной практике и проективном целеполагании космософии. Подчеркивается, что в глубоком ретроспективном и перспективном историческом анализе мыслитель ясно осознавал крестьянскую сущность вопроса о жизни, и в этом отношении являлся сугубым прагматиком жизни - жизни актуально бессмертной и совершенной всех сынов человеческих, психократически интегрированных в «совершеннолетнее общество».