Архив статей журнала
В статье анализируется российское законодательство о печати периода нахождения у власти Временного правительство. Его развитие рассматривается в двух направлениях: 1) реализация принципа свободы печати и 2) обеспечение военной цензуры. Отмечается, что развитие законодательства о печати шло в русле буржуазно-демократических тенденций, определенных победой Февральской революции 1917 г. - была введена свобода печати, отменена политическая цензура, вместо разрешительного уведомительный порядок открытия новых периодических изданий и типографий, а также публикации печатных изданий. Это привело к массовому открытию новых периодических изданий. Однако, отказавшись от политической цензуры, Временное правительство осложнило и без того сложное свое положение - со страниц массовых периодических изданий шла мощная политическая пропаганда, направленная против Временного правительства, и ставшая, в конечном итоге, одним из факторов, способствующих его свержению. Запрет политической цензуры не означал отказа от цензуры военной, так как она была необходима в условиях Первой мировой войны. При этом многие нормативные положения о военной цензуре не были реализованы на практике.
В статье на основе анализа четырех армянских Конституций советского периода (1922, 1927, 1937, 1978 гг.), исходя из позитивистского правопонимания, проводится анализ конституционных принципов права Армении. Отмечаются особенности эволюции конституционных принципов права Советской Армении в зависимости от динамики исторической ситуации. Акцентируется внимание на количественных и качественных характеристиках конституционных принципов права Армении советского периода. Отмечается, что впервые на конституционном уровне принципы права Армении получили закрепление в 1922 г., тогда в Конституции ССРА было сформулировано всего два принципа права (принцип равенства прав граждан и обязательности труда). Такая же ситуация имела место в Конституции ССРА 1927 г. В Конституции Армянской ССР 1937 г. количество принципов права значительно увеличилось до шести, а в Конституции Армянской ССР 1978 г. их стало еще больше - восемнадцать.
В статье рассматривается созданный в 1775 г. в Российской империи и просуществовавший почти до судебной реформы 1864 г. институт совестного суда. Анализируется законодательство, регламентирующее организацию и деятельность совестного суда, рассматривается вопрос о его практической эффективности. Акцентируется внимание на примирительной функции совестного суда и специфике его состава. Авторы приходят к выводу, что совестный суд являлся специфическим вариантом суда с народным представительством в Российской империи и соответствовал модели суда шеффенов. Также делается вывод о том, что имевший сословный характер совестный суд был продуктом своего времени, не имевшим никаких шансов на сохранение в пореформенной России.
В статье анализируется созданный в Российской империи в 1754 г. словесный суд. В качестве судебного органа, предшествующего словесным судам органа, но не его разновидности, рассматриваются таможенные суды, созданные сенатским указом от 1 февраля 1726 г. Прослеживается эволюция законодательства, регламентирующего организацию и деятельность словесных судов в России. Делает вывод, что с позиции соотнесения словесного суда с моделями судов с народным представительством он является вариантом модели суда шеффенов. При этом от классической модели суда шеффенов его отличает отсутствие в составе судейской коллегии профессиональных судей - все члены словесного суда, включая самого судью, были выборными. Выделяются такие специфические черты словесного суда как устность и быстрота рассмотрения дел, сословность и медиационный характер. Обращается внимание на то, что упразднение словесных судов в Российской империи происходило не одномоментно, а в разных губерниях в разное время по мере территориального распространения действия Судебных уставов 1864 г.
В статье на основе историко-правового анализа предпринимается попытка проанализировать эволюцию взаимодействия институтов гражданского общества с уголовно-исполнительной системой России до начала XX века. Подчеркивается, что организационно-правовые основы такого взаимодействия были заложены в 1819 г. в связи с учреждением Попечительского общества о тюрьмах. Особое внимание авторы обращают на патронатные организации, созданные в начале XX века. Обосновывается тот факт, что скоординированная работа государства, пенитенциарной службы и общественных организаций в сфере трудоустройства и поддержки семей бывших заключенных способствовала уменьшению уровня преступности, особенно рецидивной. В этом контексте авторы статьи приходят к выводу, что накопленный позитивный дореволюционный опыт взаимодействия российской уголовно-исполнительной системы с институтами гражданского общества, безусловно, может быть полезным и как показывает практика, уже адаптирован и используется в современной России.