Статья: СЕКЦИЯ ФАКУЛЬТЕТА СОЦИОЛОГИИ СПБГУ В РАМКАХ VIII САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ФОРУМА ТРУДА (20-22 ФЕВРАЛЯ 2024 Г.). К 300-ЛЕТИЮ ОСНОВАНИЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА (2024)

Тридцатитомное издание собрания сочинений русско-американского социолога Питирима Александровича Сорокина (1889-1968) при поддержке Правительства Республики Коми, РФ, является крупнейшим и уникальным в российской социологии. В статье-рецензии критически оценивается подготовка к выходу в свет тринадцати томов, охватывающих почти весь российский период творчества социолога. Вступительные статьи к томам не только представляют читателю классика социологии, но и в совокупности обеспечивают обозримость научной программы П.А. Сорокина и этапность ее реализации. Тщательно подобранные издателями современные автору рецензии на его книги, приложенные к томам собрания сочинений, и великолепный научно-справочный аппарат (указатели имен и цитированной литературы) позволяют воссоздать историко-научный контекст теоретической и методологической мысли П.А. Сорокина (за небольшим исключением в отношении расовых теорий, проникших в социологию конца XIX - начала XX вв.). Рассмотрены спорные терминологические решения при переводе понятийного аппарата с английского на русский язык. Эпохальные исследования П.А. Сорокина сегодня нуждаются в новом прочтении и изучении с учетом временнóй дистанции и не менее сложной, чем в период его творчества, исторической ситуации в России и в мире. В связи с этим определены «точки присоединения» к идеям П.А. Сорокина, прежде всего в теории и методологии социологии: его недооцененный вклад в развитие общей теории социальных систем и методологию исследования ценностных систем в динамике общества.

Цель статьи - определить методологическую и нравственно-мировоззренческую подоплеку проекта социолога и самобытного социального мыслителя Андрея Николаевича Алексеева (1934-2017), показать, как он осмыслял, развивал и отстаивал свои идеи, работая вне общепринятых эпистемологических и институциональных рамок социологии. Для этого автор статьи выявляет и воспроизводит размышления Алексеева о собственном вкладе в науку, простимулированные критикой его коллег. Оригинальное социальное знание, разработанное Алексеевым, по типу можно отнести к личностному (в терминологии М. Полани), однако самобытность этого знания в том, что оно содержит элементы как саморефлексивности и рефлексивности, так и акционизма. В первой части текста кратко показано становление «социолога-рабочего». Приводятся ключевые идеи и методы Алексеева, содержащиеся в двух ответвлениях созданного им направления - в «драматической социологии» и «социологической ауторефлексии», описываются их понятийный аппарат и жанровые особенности. Во второй части показаны фрагменты некоторых дискуссий между героем статьи и его научными оппонентами. Как правило, отправной точкой становились рецензии и письма в адрес Алексеева, в которых высказывались сомнения или критические суждения по поводу «драматической социологии» и «социологической ауторефлексии». Рассмотрены авторефлексивные ответы Алексеева его оппонентам - Л.Г. Григорьеву, В.А. Ядову, Д.Н. Шалину, Д.М. Рогозину, в частности по вопросам методологии и этики исследований. Также выявляется точка зрения Алексеева на то, какое место его проект занимает в системе социально-гуманитарного знания, в чем методические и содержательные сходства/различия этого проекта и существующих в этой сфере направлений - автоэтнографии, биографики, публичной социологии, а также какова его связь с литературой и журналистикой.

Смешанные браки - один из ярких примеров суперразнообразия как ключевой характеристики современного мира. Наиболее распространенными и, соответственно, активно изучаемыми видами смешанного брака являются межрасовые, межэтнические и межконфессиональные браки, о чем свидетельствуют ситуации в разных, в первую очередь активно принимающих мигрантов, странах. Изучение смешанных браков требует комплексного подхода, включающего понимание их места и роли в миграционных, социально-экономических, демографических и социокультурных процессах как в каждой стране в отдельности, так и в общемировых процессах. Цель статьи - систематизация зарубежных англоязычных исследований смешанных браков в странах, активно принимающих мигрантов, таких как США, Канада, Австралия и страны Западной Европы. Задача нашего обзора - систематизация тем и проблем, повторяющихся в исследованиях этого социального явления, которые выявляют и описывают особенности смешанных браков, зачастую посредством сравнения их с моногамными браками. Обзор состоит из двух частей. В первой части коротко рассматривается концептуальная основа исследований смешанных браков: теория социального обмена, теория брачного рынка и трансакционная модель - в социологии; теория взаимозависимости, инвестиционная модель и теория обмена ресурсами - в социальной психологии. Во второй части дается систематизация исследований, наиболее ярко выявляющих особенности любых смешанных браков. Рассмотрены внешние факторы, определяющие физическую и социокультурную доступность смешанных браков, создающие для них возможности либо ограничения. Среди индивидуальных факторов - возраст, гендер, образование, социально-экономический статус, религиозная, этническая или расовая принадлежность, которые рассматриваются и как персональные качества участников брачного рынка, и как обмениваемые ресурсы. Завершает обзор анализ влияния смешанных браков как на семейные отношения, так и на сообщества, к которым принадлежат партнеры, и общества в целом. С позиции партнеров рассматриваются психологические и социально-психологические качества, определяющие стабильность внутрисемейных отношений в смешанных союзах. Долгосрочное влияние смешанных браков на общество проблематизируется через место и роль детей в смешанных браках, а также самих браков во взаимной социальной интеграции разных групп населения в целом.

Статья посвящена рецепции и переосмыслению концепции удовлетворенности трудом, разработанной советскими социологами в конце 1960-х гг. Подвергается критике общепринятый в настоящее время подход, выдвигающий в качестве основного фактора удовлетворенности трудом оплату труда (Н.В. Рудаков, 2021; О. Ротар, Б.У. Сармиенто, 2022). Другие подходы, рассматривающие более широкий набор факторов удовлетворенности (например, Е.В. Михалкина и др., 2020; Г.З. Ефимова, А.С. Латышев, 2023) остаются существенно несвободны от доминирующей финансово-прагматической рамки. На основе ретроспективного анализа авторами предлагается обновленная концепция удовлетворенности трудом. Она апробируется на фактическом материале многолетнего мониторингового исследования профессорско-преподавательского состава российских вузов, проводимого Президентской академией. Анализируются данные шестой волны этого мониторинга, реализованного авторами статьи. Опрос проводился с 18 апреля по 10 июня 2023 г. включительно посредством анкетирования в онлайн-среде, собрана 16 581 полная анкета. Совокупный доход семьи преподавателя и оплата его труда рассматриваются как значимые факторы общей удовлетворенности трудом, однако важнейшими концептуальными признаками удовлетворенности названы творческие возможности работы и содержание труда. Первый признак определяется набором операциональных определений, отражающих представления о мире и уверенность в собственной профессиональной позиции. Второй - представлениями о системе образования и наличием установки на свободу творчества.

В российском контексте недостаточно развита практика описания концептуальной рамки образовательных программ по вовлечению школьников в науку и эмпирических исследований их эффективности. Цель статьи заключается в выявлении актуальных теоретических концепций и измерительных инструментов в сфере оценки эффективности образовательных интервенций по вовлечению школьников в науку (STEM). В первой части статьи делается обзор ключевых аспектов концепции вовлечения и наиболее популярных мотивационных теорий в исследованиях образования школьников. Во второй части анализируются 10 конкретных кейсов исследований, демонстрирующих, как именно в рамках этих теоретических направлений реализуются исследования по оценке эффективности образовательных интервенций с акцентом на инструментарий и измеряемые концепты. Экскурс в поле зарубежных прикладных исследований в данной области может быть полезен как вклад в популяризацию доказательного подхода в целом, а также актуальных концептов и исследовательских стратегий в области оценки узкопрофильных образовательных программ.В российском контексте недостаточно развита практика описания концептуальной рамки образовательных программ по вовлечению школьников в науку и эмпирических исследований их эффективности. Цель статьи заключается в выявлении актуальных теоретических концепций и измерительных инструментов в сфере оценки эффективности образовательных интервенций по вовлечению школьников в науку (STEM). В первой части статьи делается обзор ключевых аспектов концепции вовлечения и наиболее популярных мотивационных теорий в исследованиях образования школьников. Во второй части анализируются 10 конкретных кейсов исследований, демонстрирующих, как именно в рамках этих теоретических направлений реализуются исследования по оценке эффективности образовательных интервенций с акцентом на инструментарий и измеряемые концепты. Экскурс в поле зарубежных прикладных исследований в данной области может быть полезен как вклад в популяризацию доказательного подхода в целом, а также актуальных концептов и исследовательских стратегий в области оценки узкопрофильных образовательных программ.

Статья посвящена методологическим проблемам, возникающим при проведении качественных интервью на сенситивные темы, в частности с участниками военных конфликтов. Автор анализирует противоречие между традиционным требованием нейтральности исследователя и необходимостью установления доверительного контакта с информантом. На примере собственного опыта интервьюирования участников боевых действий в Афганистане и на Украине демонстрируется, что строгое следование принципу нейтральности может препятствовать получению глубинной информации. Предлагается альтернативный подход, основанный на честности, авторефлексии и процессуальной объективности. Автор утверждает, что открытое выражение исследователем собственной позиции и готовность к диалогу позволяют преодолеть «стену сопереживания» и установить продуктивный контакт даже при значительных расхождениях во взглядах. Статья вносит вклад в дискуссию о балансе между научной беспристрастностью и вовлеченностью исследователя в качественной социологии. Предложенные методологические рекомендации могут быть полезны при проведении исследований по сложным социальным и политическим темам.Статья посвящена методологическим проблемам, возникающим при проведении качественных интервью на сенситивные темы, в частности с участниками военных конфликтов. Автор анализирует противоречие между традиционным требованием нейтральности исследователя и необходимостью установления доверительного контакта с информантом. На примере собственного опыта интервьюирования участников боевых действий в Афганистане и на Украине демонстрируется, что строгое следование принципу нейтральности может препятствовать получению глубинной информации. Предлагается альтернативный подход, основанный на честности, авторефлексии и процессуальной объективности. Автор утверждает, что открытое выражение исследователем собственной позиции и готовность к диалогу позволяют преодолеть «стену сопереживания» и установить продуктивный контакт даже при значительных расхождениях во взглядах. Статья вносит вклад в дискуссию о балансе между научной беспристрастностью и вовлеченностью исследователя в качественной социологии. Предложенные методологические рекомендации могут быть полезны при проведении исследований по сложным социальным и политическим темам.

Прерванные интервью снижают кооперацию респондентов и могут приводить к систематическим смещениям выборок, что ставит под вопрос репрезентативность полученных опросных данных. Сенситивные темы опросов, такие как обсуждение российско-украинского конфликта, могут побуждать респондентов чаще прекращать разговор о них. Поэтому исследовать прерванные интервью в таких опросах особенно важно. Цель данной статьи - выявить и описать причины прерываний интервью в опросах про военные действия на Украине.

Методы исследования: контент-анализ аудиозаписей интервью с респондентами и традиционный качественный анализ документов, а именно аудиозаписей интервью с респондентами, досрочно прервавшими опрос.

Количественное исследование (контент-анализ) аудиозаписей интервью позволяет измерить распространенность причин прерывания опроса респондентами, а их качественный анализ дает материалы для описания нарративов, стоящих за этими причинами. Выборка двухступенчатая. На первом этапе выборка случайная, стратифицированная по федеральным округам. Она репрезентирует население России по полу, возрасту и федеральным округам проживания респондентов. В ходе первого этапа выборка составила 2507 интервью, среди них прерванных интервью 888. На втором этапе выборка сплошная, сформированная методом основного массива: из 888 прерванных интервью прослушано 538.

По итогам исследования получены следующие основные результаты. Причины прерывания интервью разделены на устранимые и неустранимые. Каждая из этих групп причин классифицирована на конкретные виды причин прерываний. Соотношение устранимых и неустранимых причин в прослушанной выборке составило 68 : 470, или 13% : 87%, то есть потенциал к сокращению числа прерываний довольно невелик. Стоит особо отметить влияние длины вопросов и анкеты в целом на количество прерываний интервью: чем длиннее анкета и ее вопросы, тем больше случается прерываний. Поэтому лаконичность формулировок вопросов (сокращение их длины, избегание табличных вопросов в телефонных опросах, уменьшение числа вариантов в номинальных шкалах), сокращение длины анкеты до 10 мин и работа с эмоциональным выгоранием интервьюеров позволят сократить число прерванных интервью. Сенситивность военно-политической тематики тоже увеличивает число прерываний, однако удовлетворительный способ решить эту проблему найти пока не получается. В силах исследователей - только минимизировать число военно-политических вопросов в анкете, формулировать их в наиболее комфортном для респондентов виде (гипотетически, с возможностью отказа и т. п.) и «разбавлять» анкету менее сенситивными темами.

Дается аналитическая реконструкция формирования и эволюции цивилизационного подхода в контексте интеллектуальной и институциональной истории социологии. Выделяются три волны цивилизационного анализа, совпадающие с тремя стадиями дисциплинарного развития социологии: додисциплинарной, дисциплинарной и постдисциплинарной. Первая волна включает формирование в середине XVIII в. унитарно-линейной концепции цивилизации, ее рецепцию в ранней социологии и окончательную маргинализацию в конце XIX в. с вступлением социологии в классический период. Начало второй волны приходится на первые два десятилетия XX в., отмеченных разработкой плюралистической теории и сравнительной истории цивилизаций в творчестве М. Вебера и Э. Дюркгейма с М. Моссом. Она продолжается в межвоенный период, когда при общем упадке интереса социологии к макроисторическим темам создают свои теории цивилизационной динамики Н. Элиас и П.А. Сорокин, и завершается критической рецепцией метаисторической теории локальных цивилизаций в послевоенные два с половиной десятилетия. Третьей волне, продолжающейся в настоящее время, дает импульс цивилизационный поворот в середине 1970-х гг., инициированный Б. Нельсоном и Ш. Эйзенштадтом на фоне распада послевоенного «ортодоксального консенсуса» в социологии. Она сочетает тенденцию на укоренение цивилизационного анализа в социологической традиции со стремлениями к обновлению и консолидации его исследовательской программы, представленной четырьмя основными моделями: процессной, конфигурационной, интеракционной и реляционной. Й. Арнасон осуществил наиболее масштабный проект теоретической интеграции в поле цивилизационного анализа на основе концепции обоюдного конституирования культуры и власти.Дается аналитическая реконструкция формирования и эволюции цивилизационного подхода в контексте интеллектуальной и институциональной истории социологии. Выделяются три волны цивилизационного анализа, совпадающие с тремя стадиями дисциплинарного развития социологии: додисциплинарной, дисциплинарной и постдисциплинарной. Первая волна включает формирование в середине XVIII в. унитарно-линейной концепции цивилизации, ее рецепцию в ранней социологии и окончательную маргинализацию в конце XIX в. с вступлением социологии в классический период. Начало второй волны приходится на первые два десятилетия XX в., отмеченных разработкой плюралистической теории и сравнительной истории цивилизаций в творчестве М. Вебера и Э. Дюркгейма с М. Моссом. Она продолжается в межвоенный период, когда при общем упадке интереса социологии к макроисторическим темам создают свои теории цивилизационной динамики Н. Элиас и П.А. Сорокин, и завершается критической рецепцией метаисторической теории локальных цивилизаций в послевоенные два с половиной десятилетия. Третьей волне, продолжающейся в настоящее время, дает импульс цивилизационный поворот в середине 1970-х гг., инициированный Б. Нельсоном и Ш. Эйзенштадтом на фоне распада послевоенного «ортодоксального консенсуса» в социологии. Она сочетает тенденцию на укоренение цивилизационного анализа в социологической традиции со стремлениями к обновлению и консолидации его исследовательской программы, представленной четырьмя основными моделями: процессной, конфигурационной, интеракционной и реляционной. Й. Арнасон осуществил наиболее масштабный проект теоретической интеграции в поле цивилизационного анализа на основе концепции обоюдного конституирования культуры и власти.