В статье представлен «План уездного города Ростова и заштатного города Нахичевана в 1856 году» из фондов Российского государственного военно-исторического архива, который является наиболее информативным из всех известных в настоящее время чертежей реальной застройки соседних городов в середине XIX в. Сравнительный анализ с известными более ранними и поздними перспективными планами Ростова-на-Дону и Нахичевани-на-Дону, а также рассмотренный контекст архитектурной и градостроительной истории этих городов позволили нам показать наметившиеся тенденции в их развитии, зафиксированные данным чертежом и набиравшие силу вплоть до установления советской власти. К ним прежде всего относятся: тенденция роста территории Ростова-на-Дону по направлению к нахичеванской меже, что впоследствии приведет к слиянию городов; недостаточное количество площадей в городах; тенденция к плотной периметральной и внутриквартальной застройке; выявление в Нахичевани-на-Дону парадного центра с кирпичными зданиями и благоустроенными площадями.
Проблема «национального стиля» является одной из наиважнейших в европейской архитектуре историзма. Среди пестрого разнообразия неостилей, составляющих своего рода «архитектурный словарь» эпохи, в каждой европейской стране особое внимание оказывается привлечено именно к тем периодам в истории национальной архитектуры, которые прочно ассоциируются в сознании современников с расцветом государства.
Как правило, подобных страниц в истории национального зодчества оказывается несколько, и таким образом образцом для подражания становится более чем одна эпоха. Этим объясняется, что в викторианской Англии распространенными национальными неостилями оказываются одновременно и неоготика, и так называемый стиль Тюдор, и, уже на закате викторианского царствования, стиль королевы Анны. На протяжении этого весьма длительного исторического периода не только приоритеты при выборе того или иного стиля как образца для подражания сменяются не раз, но и сама интерпретация взятого за основу образца претерпевает значительные изменения.
Все это находит отражение как в самых различных областях строительной практики викторианского времени, так и в теоретических трудах архитекторов этой эпохи, таких как О. Пьюджин, Р. Керр, Ч. Истлейк и многих других. Проследить на основе их работ, на чем был основан стилистический выбор, как менялись вкусовые предпочтения и сама интерпретация национального архитектурного наследия — задача данной статьи.
В специальной литературе заявленная тема до сих пор не являлась предметом рассмотрения. Основываясь на содержании изданной в 1823 г. Р. Лайеллом в Лондоне богато иллюстрированной книги «Характеристика русских и подробная история Москвы. Иллюстрирована многочисленными гравюрами», удалось уточнить целый ряд вопросов, напрямую связанных с архитектурно-художественным своеобразием послепожарной Москвы.
Детально описывая застройку и благоустройство центральной части города, автор, прежде всего, акцентирует внимание на восстановленных после 1812 г. ансамблях Кремля и Красной площади с наиболее примечательными элементами их застройки, в том числе оказавшейся полностью утраченной во время французской оккупации. Цель исследования — дополнить историю послепожарной Москвы новыми свидетельствами и вполне конкретными данными заинтересованного иностранного исследователя, современника и очевидца, проработавшего в России около восьми лет, с 1815 по 1823 г. Это представляется особенно важным еще и потому, что при написании отдельных разделов книги автор опирался на опубликованные труды, изданные как в самой России, так и за границей.
В рамках данного исследования удалось прояснить архитектурные и визуальные особенности целого ряда московских зданий и сооружений, выстроенных в послепожарный период. В предлагаемой работе анализируются также и некоторые аспекты сугубо личного авторского восприятия послепожарной Москвы, так или иначе отражающие взгляд иностранца на историю русского зодчества.
Накануне празднования в апреле 2024 г. 300-летнего юбилея философа Иммануила Канта (1724–1804) было проведено изучение письменных и изобразительных источников, относящихся к ныне не существующей застройке главной улицы родного города «прусского мудреца» — Длинной улицы (Лангштрассе) Старого города (Альтштадта) Кёнигсберга (современный Московский проспект Калининграда, РФ). Целью иконографического исследования было описание и воссоздание виртуальной исторической среды центральной части Кёнисберга, по которой когда-то ходил И. Кант, для последующего формирования экскурсионного маршрута по исчезнувшему старинному городу. Жилые дома Старого города начали строиться в конце XIII в. Планировка средневекового города воспроизводила античный «гипподамов» план с правильной решеткой улиц, частично сохранявшейся вплоть до 1945 г. Поставленные тесно, без разрывов, трех- и четырехэтажные дома были обращены к красной линии улицы узкими фасадами, простирались вглубь застройки и имели стандартную планировку каждого яруса. Внешний облик построек менялся в соответствии с архитектурной модой — старинные фахверковые дома заменяли на более репрезентативные: акцентировали маньеристические и барочные входные порталы, увеличивали размеры оконных проемов, изменяли форму наличников, абрис завершающих здание щипцов. Архитектурно-художественные и скульптурные элементы наделялись аллегорическими смыслами и требовали особого прочтения. К числу наиболее привлекательных зданий, облик которых сложился к XVII в. и оставался долгое время неизменным, относились двойное владение под знаком «Пчелиный улей» и дом друга И. Канта — книгоиздателя И. Я. Кантера на Длинной улице Старого города (1630). Созданные на основе изобразительных и письменных источников 3D-модели зданий служат для знакомства с любимым городом философа.
В статье рассматривается трансформация сферы религиозного лидерства под влиянием психоаналитической теории и практики на материале текстов протестантского пастора Оскара Пфистера и профессора-иезуита Йозефа Доната - участников богословской дискуссии, развернувшейся вокруг психоанализа в 30-е годы XX века. Актуальность статьи определяется значением этой полемики вокруг психоаналитических теорий в рамках масштабной трансформации представлений о религиозном лидерстве, происходящей в Новое время. На рубеже XIX - XX веков в общественном представлении начинает господствовать материалистическое представление о человеке, принципы физиологии переносятся на психологические процессы, «движения души» объясняются химическими и физическими закономерностями. В этом контексте психоанализ, исследующий душу «естественнонаучными» и исцеляющий «медицинскими» методами, обретает большую популярность. Церковное душепопечение оказывается критикуемым: священнослужитель «внушает трепет» уже своей должностью, его деятельность ограничена областью религиозно-морального, его ответы предсказуемы и не помогают в решении душевных проблем. Обратиться к врачу или к психоаналитику, как пишет один из участников этой дискуссии, «гораздо менее унизительно»: он нейтрален, объективен, естественнее и человечнее; помощь психоаналитика представляется также более эффективной в решении тех вопросов, которые традиционно находились в ведении священнослужителя. Эта ситуация требует реактуализации церковного душепопечения и выстраивания определенного отношения к психоанализу - в связи с чем в богословской среде появляется палитра реакций на психоаналитическую теорию и метод. Цель статьи - выявить те изменения границ области, подвластной религиозному лидеру, которые происходят в рамках богословской дискуссии о психоанализе и под его влиянием. Работы Оскара Пфистера представляют собой пример рецепции психоанализа, книга Йозефа Доната - пример его критической интерпретации, однако и тот, и другой признают новую антропологию (в широком смысле заданную Фрейдом) и вынуждены вывести душепопечение за пределы узко-очерченной области религиозно-морального.
В статье представлена полная реконструкция топонимики дорегулярного русского города, на примере Орла, в период Генерального межевания 1778 г., осуществленная на материале впервые вводимых в научный оборот источников — Полевых записок межевых инженеров и специальных подворовых планов. Обоснована методика реконструкции, освещены ее основные проблемы в связи с особенностями источников. Полученные результаты открывают возможность точного воссоздания внутриквартальной планировки Орла до его перестройки по Регулярному плану, пространственного исследования позднесредневекового города. Предложенная модель позволяет осуществить аналогичные реконструкции и для других городов России.
Данная статья является второй работой, посвященной истории исследования религиозности в первой половине XX века, и представляет собой попытку восполнить пробел в имеющейся литературе по истории религиоведения. На основе анализа публикаций, посвященных теоретическому осмыслению религии и эмпирическим исследованиям, проведенным в 1920-е годы, автор проводит сравнение с изучением религиозности в первой половине XIX - начале XX века, описанным ранее, выделяет продолжающиеся тенденции и изменения, произошедшие в данной области.
Как и на этапе формирования научного подхода к изучению религии, теоретическое осмысление термина «религиозность» в рассматриваемый период продолжается в рамках размежевания с термином «религия». Последняя понимается как нечто объективное, в то время как религиозность трактуется как субъективная характеристика. Это понимание формируется под влиянием этнографических исследований, продемонстрировавших разнообразие религиозного опыта на всей планете, и феноменологического подхода к изучению религии.
Эмпирические исследования религиозности в рассматриваемый период продолжаются в рамках статистических, социологических и психологических исследований. Однако на фоне предыдущих лет 1920-е годы выделяются интенсификацией изучения религиозности детей, переосмыслением метода опросника ( questionnaire ) и активной дискуссией о принципах исследования религиозной жизни человека. Так, к концу десятилетия в американской социологии все чаще звучит мнение о необходимости безоценочного подхода к анализу религиозности.
О быстром развитии изучения религиозности и повышении интереса исследователей к этой теме свидетельствуют обзоры более ранних работ, опубликованные в рассматриваемый период. Эти обзоры, с одной стороны, продолжали традицию социологического и психологического анализа религиозности, заложенную в начале XX века. С другой стороны, в связи с недостатком таких работ и в рамках критики имеющихся авторы инициировали дискуссии о методах и принципах научного изучения феномена.
Наиболее влиятельной в данной области остается американская школа психологии, а среди публикаций выделяются исследования в сфере образования, детской психологии и религиозной жизни сельских сообществ.
Волоколамского района Московской области. Дом является объектом культурного наследия федерального значения. Постройка занимает главенствующее место в ансамбле и имеет богатую историю своего формирования, что находит свое подтверждение как в интерьерах, так и на фасадах сооружения. В структуре памятника можно видеть включения различных строительных эпох и архитектурных стилей, детали которых хранят первоначальный облик некогда утраченного объема.
Целью настоящей работы является определение строительной истории постройки, выявление ее первоначальной композиционной схемы и характера деталей декоративно-художественного оформления, разработка графического решения, максимально достоверно раскрывающего первоначальный облик и объемно-пространственную структуру главного дома усадьбы.
В результате проведенных исследований вскрыт пласт архитектурной археологии, позволивший выявить первоначальный облик и стилистические особенности оформления исследуемого объема. На основании полученных данных предложен проект реставрации сооружения, ориентированный на начальный этап его существования. Настоящая графическая реконструкция раскрывает исторический облик давно скрытого от глаз памятника, построенного во второй половине XVIII столетия и ставшего впоследствии основой для возведения классицистического объема главного здания усадьбы Ивановское-Безобразово в первой половине XIX в.
Армянский монастырь Святых Иаковов иерусалимского патриархата Армянской Апостольской православной церкви — один из наиболее почитаемых на Святой Земле и в христианском мире. Монастырь расположен в центре Армянского квартала Старого города Иерусалима. Главной церковью монастыря является кафедральный собор Святых Иаковов — выдающийся памятник армянской архитектуры и искусства середины XII в.
В статье освещаются основные архитектурные особенности памятника и богатое убранство интерьера кафедрального собора. Особое внимание уделяется исследованиям произведений станковой и монументальной масленой живописи: двадцати (20 шт.) картинам малого и восьмидесяти (80 шт.) картинам большого формата на библейские и евангельские сюжеты, а также изображениям Спасителя, Богоматери, святых Отцов Христианской церкви и Никейского Вселенского собора. Данные произведения созданы армянским художником-дьяконом Йовханнэсом на средства иерусалимского патриарха Григора Шхтаякира (Цепеносеца) в 1721–1727 гг.
В настоящее время наблюдается повышенный интерес к архаическим религиозным верованиям и практикам, к числу которых относится шаманизм. Образ современного шамана во многом отличается от этнографических описаний, которые собирались вплоть до середины XX века. Основными информантами всегда выступали сами шаманы. Они рассказывали не только о своем видении мира, религиозной практике, но и об истории своей семьи и своего шаманского становления. В автобиографиях современных шаманов можно обнаружить общие мотивы, из которых складывается образ шамана. В связи с этим автором была определена цель исследования: опираясь на данные полевых работ, проведенных в Бурятии в 2017-2022 годах, определить место автобиографии среди современных шаманских нарративов, для чего необходимо классифицировать современные нарративы о шаманах, концептуализировать понятие «личный шаманский миф» и определить роль самопрезентации в жизни современного шамана.
Через маркировку, предложенную Е. С. Новик, нарративы о шаманах были разбиты на три типа: «мифы», «предания» и «былички». Был сделан вывод, что первые два типа достаточно редко упоминаются в рассказах респондентов. Особое внимание автор уделил третьей группе - «былички». К этой группе он отнес автобиографии современных шаманов и отметил в них наличие определенной константной структуры. Эти автобиографические нарративы автор предложил назвать «личным мифом шамана». Далее автор провел параллели с «персональным мифом», взятым из области психологии, и пришел к выводу, что личный миф шамана - это не просто относительно устойчивый нарратив, имеющий периодически повторяющиеся структуры, мотивы и сюжеты, но личностная подвижная ценностно-смысловая система координат, которая создает вектор развития для шамана и способствует его самоидентификации.
При написании статьи были использованы общенаучные методы исследования, а также сравнительный, функциональный, структурный, семантический, диахронный анализ, аналогия, анализ полуструктурированных интервью.