SCI Библиотека

«История новых времен в Англии» («Historia Novorum in Anglia») Эадмера Кентерберийского послужила одним из источников «Хроники из Хроник» («Chronicon ex chronicis»), приписываемой Иоанну Вустерскому, однако, насколько известно, их сопоставление до сих пор не привлекало внимания исследователей. Статья посвящена сравнительному изучению тематических, композиционных и стилистических особенностей погодных записей Иоанна Вустерского и тех эпизодов «Истории» Эадмера, к которым они восходят. В статье выделяются различия в отношении к изложению материала в обоих памятниках: в труде Эадмера, посвященном истории английской церкви и церковной политике и основанном на его собственных наблюдениях, впечатлениях и опыте, можно заметить пристрастность и субъективность в повествовании о событиях. Напротив, хроника Иоанна Вустерского, опиравшегося, помимо сочинения Эадмера, на многочисленные источники, такие как труды Беды Достопочтенного, Мариана Скотта, Ордерика Виталия, составителей Англо-Саксонской хроники, стремится к объективности в повествовании об исторических событиях разных народов, объединенных во всемирную историю. Если метод организации повествования Иоанна Вустерского следует определить как анналистический, то подход Эадмера к его материалу можно назвать биографическим, т. к. его повествование сосредоточено на изложении событий, связанных с архиепископом Кентерберийским Ансельмом. Главное внимание в статье уделяется определению функций, в которых Иоанн Вустерский использует «Историю» Эадмера, не имеющую формы календарных анналов, однако трансформирующуюся в «Хронике из Хроник» в погодные записи, как в основном тексте (за 1102-1121 гг.), так и в маргиналиях (до середины 1101 г.). Анализ анналов Иоанна Вустерского, основанных на тексте Эадмера, позволяет не только понять причины выбора источника, но и определить те цели, которые ставили перед собой их авторы, реконструировать процесс составления текстов, роль использованных в них документов и соотношение с другими памятниками, в частности, АнглоСаксонской хроникой и «Церковной историей» Ордерика Виталия.

В статье речь пойдет о том, что представляет собой такой специфический тип текстов, как «пасхальные анналы», - давно и хорошо известный в науке, но при ближайшем рассмотрении совсем не простой для понимания. Когда и почему они появились и какую функцию выполняли; что о природе пасхальных анналов может сказать их кодикологическое окружение; как эволюционировал подобный тип погодных записей? Можно ли определить их жанровую принадлежность? Пасхальные анналы являют собой историографическую конструкцию, созданную в XIX в. и затем произвольно интегрированную в эволюционистскую схему развития средневековой анналистики. Однако рукописная традиция показывает, что до Х в. записи на полях пасхальных таблиц имели отношение не к историописанию, но прежде всего к компутистике. Они были инструментом формирования и визуализации представлений о линейном характере христианского времени. После 1000 г. они постепенно меняют свою природу, дистанцируются от компутистики и становятся разновидностью хронистики в строгом смысле слова. На это указывает не только содержание записей, но также типы используемых для этого пасхальных таблиц и существенно иное кодикологическое окружение таких текстов.

В позднеримской и ранневизантийской письменной традиции бытовали разнообразные календари и системы летосчисления, что порождало проблему обозначения года и согласования стилей. Употребление датировок по разным календарным системам осложнялось тем обстоятельством, что в разных календарях годы начинались в разное время. В статье предложен обзор основных способов летосчисления, применявшихся в позднеримский и ранневизантийский период, а также приведены примеры сочетания различных методов датировки в трудах греческих писателей-хронографов ранневизантийского периода (до IX в.). Эволюция наиболее типичных систем обозначения года в поздней Римской и ранней Византийской империи может быть описана следующим образом: а) до IV в.: консулат, в Египте - годы правления императоров; б) IV -начало VI в.: консулат и индиктион; в) с 537 г. до VIII в.: годы царствования императора и соправителей, консулат, индиктион; г) VIII-X вв.: индиктион, годы царствования; д) с XI в.: индиктион, год от Сотворения мира (по византийской эре).

В начале IV в. Римская империя находилась под контролем сразу нескольких императоров, претендовавших на единоличную власть. Победителями в борьбе оказались Константин Великий и Лициний, с 313 г. установившие совместную власть над империей. Их взаимоотношения имели характер затяжного конфликта, в рамках которого можно выделить как горячие фазы боевых действий, так и период шаткого мира. В соответствии с существующей в Римском государстве еще с республиканских времен традицией императоры каждый год объявляли двоих консулов. Консульство, бывшее наивысшей магистратурой в Римской республике, в императорское время было почетной должностью, присваивавшийся или членам императорских семейств, или иным лицам по выбору императоров. Важнейшая функция консулов в эпоху Поздней империи - обозначение года по формуле «год консульства таких-то». Данная формулировка использовалась римлянами как в официальных документах, так и в исторических повествованиях. Объявляя консулов, Константин и Лициний не всегда соглашались друг с другом. Списки консулов по годам (фасты) периода их совместного правления позволяют глубже проследить взаимоотношения между двумя конфликтующими императорами.

Гелланик Лесбосский был одним из виднейших греческих историков V в. до н. э. Его главный вклад в развитие историописания связан с тщательной разработкой им в трудах последнего периода жизни проблем хронологии, которой предшествующие авторы не уделяли достаточного внимания. Вопреки распространенному ранее мнению, ныне установлено отсутствие в архаической Греции (в отличие от Рима) исторических хроник в которых запись событий велась бы по годам. У первых греческих историков (Гекатея, Ферекида, даже Геродота) мы такой записи тоже не находим: они пользовались генеалогической хронологией. Соответственно, в их трудах почти невозможно найти сколько-нибудь точных датировок и много хронологической путаницы. Гелланик же в трактате «Жрицы Геры, что в Аргосе» (420-е гг. до н. э.) разработал систему эпонимной хронологии и начал для уточнения датировок проводить синхронизацию магистратов, служивших эпонимами в различных государствах греческого мира - афинских архонтов, спартанских эфоров, а в качестве «камертона» для такой синхронизации ему служил список верховных жриц аргосского святилища Геры. Фукидид критиковал Гелланика за недостаток акрибии, однако пользовался его «Жрицами».

В 2023 г. вышел в свет коллективный труд «От Наполеоновской империи к Эпохе империи» под редакцией Томаса Додмена и Орельен Линерё. Недавно отмечавшаяся двухсотлетняя годовщина смерти Наполеона послужила для историков поводом обратиться к имперскому наследию Бонапарта и к тем способам управления, которые были опробованы в его эпоху и продолжали использоваться после 1814-1815 гг. Редакторы утверждают, что такой подход позволяет выйти за рамки традиционной проблематики наполеоновской историографии и отойти от исключительно фактологического подхода. Кроме того, практики управления в наполеоновской империи олицетворяют собой переход отполитики в колониальных империях раннего Нового времени к политике в империях XIX столетия, а потому заслуживают особого внимания. Коллективная монография состоит из трех частей, первая посвящена непосредственно периоду наполеоновской империи, в частности, политике Франции на Ближнем Востоке, во второй рассматриваются индивидуальные траектории отдельных персоналий или социальных групп в контексте имперских преобразований, а в третьей исследуются французские внешнеполитические инициативы в Алжире и Египте постнаполеоновской эпохи.

Характерной особенностью изучения тематики эпохи Наполеоновских войн стало в последние годы обращение к обсуждению их роли и места в глобальной истории человечества. Примером тому может служить выход в свет целого ряда фундаментальных работ, включая трехтомную «Кембриджскую историю Наполеоновских войн». Заметное место в череде подобных публикаций занимает монография В. М. Безотосного «Исторический ландшафт наполеоновских войн. Мировой конфликт и столкновение империй». Автор, прежде всего, заявляет о необходимости отказаться от евроцентризма и подойти к хрестоматийному событию для отечественной историографии - войне 1812 года - в свете асинхронности социально-экономических и политических процессов в мире. Указывая на типологическое сходство эпохи Наполеоновских войн с Первой и Второй мировыми войнами, автор считает эпоху рубежа XVIII - XIX вв. своего рода «нулевой», то есть «Первой мировой войной». Описывая общеисторический ландшафт наполеоновской эпохи, он предлагает наряду с главным «геополитическим треугольником» - Великобританией, Россией и Францией - сосредоточить внимание на борьбе за пределами Европы. Что же касается наполеоновской Франции, пытавшейся добиться своего расширения до общеевропейских границ, то, по мнению автора, ее гибель была исторически предопределена. Наполеоновская империя систематически подвергалась разрушению извне и изнутри. Причем решающая роль в этом подрыве сил наполеоновской империи принадлежала России и, в значительной мере, - Англии. Важными последствиями Наполеоновских войн был процесс объединения германских земель вокруг Пруссии, вступление Австрийской империи в состояние затяжного кризиса и появление перспективы глубокого разлада в российском обществе, вылившегося в долговременной перспективе в события 1917 года. Развенчивая Наполеона как великого исторического деятеля и государственного стратега, автор все же приходит к заключению, что войны 1792-1815 гг. придали заметное ускорение процессу модернизации, способствовали возникновению новых идейных направлений и активизировали соперничество ведущих стран в колониальной сфере.

Автор статьи анализирует книгу американской исследовательницы Дойны Паскуа Харсаньи «Французское правление в Пармском государстве 1796-1814. Работа с Наполеоном». В центре внимания этой исследовательницы две главные темы. Она анализирует процессы переноса французских государственных институтов на итальянскую почву, политической интеграции и аккультурации герцогств Парма, Пьяченца и Гвасталла, а также процесс формирования на их территории народного сопротивления французской оккупации. Исследование Харсаньи выполнено в ставшем уже классическим жанре регионального исторического исследования, результаты которого имеют значение и для общей итальянской истории. Автор книги полагает, что территория бывших герцогств, присоединенных к Франции (1808), стала лабораторией по разработке наполеоновской политики в Италии. Харсаньи показывает, как французские префекты в 1802-1814 гг. реализовывали на практике замыслы Наполеона по осуществлению реформ законодательства, административной, судебной, финансовой, военной и полицейской систем. Она указывает, что результаты такой политики имели в целом позитивное значение для этого небольшого государства. Особенно значительных успехов удалось добиться после подавления народного восстания в январе 1806 г. Сочетание «жесткой» и «мягкой» силы оказалось в итоге благом для небольшого итальянского государства, которое на протяжении 12 лет переживало период ускоренной модернизации. Как указывает Харсаньи, во многом такой результат был достигнут благодаря политическому и культурному диалогу, то есть сотрудничеству местных итальянских элит с наполеоновской администрацией.

В своей монографии «Жан-Ламбер Тальен: нелюбимый сын Французской революции» (Санкт-Петербург, 2023) старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, старший преподаватель ГАУГН Д. В. Зайцева проследила жизненный путь Ж.-Л. Тальена - члена Коммуны Парижа, якобинца и монтаньяра, прославившегося тем, что он первым выступил 9 термидора против М. Робеспьера. Анализируя различные этапы его карьеры, развенчивая «чёрную легенду» о нем, Д. В. Зайцева приходит к выводу, что герой ее исследования был востребован, пока шла Революция, но оказался не у дел и умер в полной нищете, когда вместо «разрушителей» потребовались «созидатели». Не оспаривая выводов Д. В. Зайцевой, автор рецензии предлагает задуматься над тем, что Тальен, по сути, был творением Революции. Она дала ему всё: положение в обществе, уважение, власть. Не имея никакой профессии, но обладая решительностью, смелостью и соответствующими моменту политическими взглядами, он занял место среди политической элиты Франции. Оставшись в глазах потомков фигурой весьма противоречивой, он, тем не менее, вошел в историю прежде всего как человек, положивший конец политике Террора.

Эссе посвящено новейшей работе известного американского исследователя Французской революции XVIII в. Тимоти Тэкетта. Историк продолжает изучать, как менялись взгляды и поведение людей под влиянием революционных событий, - то, что он ранее исследовал на примере деятельности депутатов Учредительного собрания. Новая монография - это микроисторическое исследование, основанное на хранящихся в архиве департамента Эндр 1080 письмах, отправленных из Парижа в провинцию в 1778-1795 гг. стряпчим А.-Ж. Кольсоном. Книга содержит богатую информацию о повседневной жизни Парижа 1780-х-1790-х гг. и выявляет радикальную идейную трансформацию автора писем, встретившего начало революции пожилым человеком. Преданный королю и монархии, далекий от идей Просвещения в 1789 г., он в 1792-1793 гг. стал сторонником М. Робеспьера и монтаньяров. Материал книги позволяет последовательно проследить эту смену приоритетов под воздействием событий, общения с окружающими, чтения газет и памфлетов, страхов перед «контрреволюционным заговором», попыток переосмыслить происходящее как возврат к первоначальному христианству. Индивидуальный казус дает основания для размышлений об общих тенденциях динамики коллективных представлений во Франции конца XVIII в.