SCI Библиотека

В статье рассматривается эсхатология Достоевского. Показано, что Достоевский создал художественную модель «внутреннего апокалипсиса» в человеке, которая показывает неизбежность апокалипсиса как имманентного конца истории. Внутренняя безысходность «мира Достоевского», отсутствие в нем преображения героев толкает писателя к мечте об «идеальном обществе» (ересь хилиазма), которое может быть построено на основе христианской любви. С другой стороны, эта ересь в секулярной форме «социализма» духовно разоблачается писателем. Модель «ротшильдовского» человека, имевшая прецеденты в мировой литературе, именно у Достоевского обрела свой метафизический, «шекспировский» масштаб и задала масштаб его преодоления в виде духовного преображения человека в свете христианского идеала. Тема эсхатологии очень важна и для понимания внутренних смысловых пределов «мира Достоевского».

В статье осуществляется анализ переводного рассказа Ивана Бунина «Святочный вечер» (1931), вошедшего в цикл «Провансальские пересказы». Автор работы выявляет основные причины, которые заставили Бунина обратиться к чужому фольклору, к народному эпосу Прованса, определяют скрытые интенции, двигавшие писателем при создании переводного текста. В частности, автор обращает внимание на тенденцию диффузии в «пересказе» Бунина и устанавливают знаки внедрения в провансальский текст мотивов и речестилевых формул русского фольклора.

В статье предложена интерпретация редко привлекаемого для анализа стихотворения Иосифа Бродского «Воротишься на родину. Ну что ж…» (1961). Показано, что мотив возвращения на родину у Бродского подчеркнуто ориентирован на «Возвращение на родину» и «Русь советскую» С. Есенина, в 1924 году по возвращении из Америки сформулировавшего искреннее поэтическое признание в крайнем одиночестве, пережитом им на родине («Моя поэзия здесь больше не нужна, / Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен…»). Бытующее представление о несходстве поэзии Бродского и Есенина ставится под сомнение. Текстом-референтом М. Цветаевой названо стихотворение «Тоска по родине. Давно…» (1934). Утверждается, что с течением времени диалогическая интеракция текстов сопровождалась эмоционально-смысловой перекодировкой, затекстовые смыслы в стихах Бродского прирастали.

В статье рассмотрен поэтический цикл И. Бродского «Мексиканский дивертисмент» (1975). Ранее исследователи изолированно рассматривали одно или другое стихотворение цикла (напр., «Гуернавака», «1867», «Мексиканский романсеро»), в данной работе актуализирована проблема цельности всего лирического произведения, поднят вопрос о взаимосвязи отдельных циклических текстов. Показано, как одни и те же характеры (император Максимилиан, Хуарец, лирический герой), образы (утки, попугай, ящерка, рак и др.), мотивы (одиночество, смерть, бред), детали (М/Ж, геометрия фигур и др.), слова и знаки (эксплицированные и имплицированные) переходят из текста в текст, обеспечивая единство всего многообразия мелодических «картин» дивертисмента.

В статье рассматривается вариант мифа о сотворении мира, первоначально представленный в эпосе финно-угорского народа «Калевала», но на нынешнем этапе переработанный и расширенный современной вепсской писательницей и музыкантом Марьей Ульдине (Marja Üldine). В работе показано, по каким параментрам трансформирован классический миф, и рассмотрено, в чем смысл и характер адаптации известного финно-угорского сюжета. Поставлен вопрос о возможности современной переработки фольклорного материала и сделан вывод о перспективности развития традиционных мотивов в современной вепсской литературе и особенно в детской литературе, ориентированной на формирование национальной идентичности «малого» коренного народа Северо-Запада России.

В статье рассматривается одно из ранних стихотворений Иосифа Бродского - «Глаголы» - и предлагаются размышления о социальной составляющей текстов поэта в начале его творческого пути. Показано, что, в отличие от поздней философически ориентированной поэзии, в раннем творчестве поэта были отдельные попытки создания и социальных стихов. Уникальный опыт такого рода поэзии в лирике Бродского заставляет приглядеться к тексту «Глаголов» внимательнее.

В статье рассматривается одно из ранних стихотворений Иосифа Бродского - «Глаголы» - и предлагаются размышления о социальной составляющей текстов поэта в начале его творческого пути. Показано, что, в отличие от поздней философически ориентированной поэзии, в раннем творчестве поэта были отдельные попытки создания и социальных стихов. Уникальный опыт такого рода поэзии в лирике Бродского заставляет приглядеться к тексту «Глаголов» внимательнее.

В статье рассматривается одно из ранних стихотворений Иосифа Бродского - «Глаголы» - и предлагаются размышления о социальной составляющей текстов поэта в начале его творческого пути. Показано, что, в отличие от поздней философически ориентированной поэзии, в раннем творчестве поэта были отдельные попытки создания и социальных стихов. Уникальный опыт такого рода поэзии в лирике Бродского заставляет приглядеться к тексту «Глаголов» внимательнее.

Цель статьи - рассмотреть законы формирования и развития литературной традиции в поэтике русских классиков XIX в. и ХХ в.: Н. Лескова и В. Распутина. В задачи автора входит исследование движения ведущего литературного архетипа Деревня - от его формирования в творчестве Пушкина, критической трансформации в конце XIX в. в прозе Лескова, и восстановления в деревенской прозе ХХ в., обновившей старые образцы и вложившей в них свое содержание. Особое внимание уделяется испытанию традиции в изображении русской деревни на рубеже прошлых веков: возникшее отрицание, чреватое распадом основных образных компонентов, во многом было преодолено деревенской прозой ХХ в., что доказано на примере произведений В. Распутина. На основе исследования поэтики Лескова и Распутина в историко-литературном контексте движения архетипа, делается вывод, что литературная традиция развивается не только поступательно, но и проходит периоды испытания, двигаясь по линии самоотрицания и восстановления - в зависимости от социо-исторических обстоятельств и коллективных умонастроений.

В статье рассматривается стихотворение И. Бродского «Новая жизнь» в аспекте антропологических представлений поэта в поздний период его творчества. Данный текст, представляя собой рефлексивное постижение лирическим субъектом опыта постижения небытия, репрезентирует художественную антропологию как человеческое «вживание» в обреченный на аннигиляцию мир. Анализ стихотворения показывает, что в субъектном мировидении И. Бродского человек и его экзистенциальная сущность определяется степенью осознания своей причастности небытию. Поэтому в структуре текста объективированный в «инклюзивное» «ты» герой, тождественный лирическому «я» поэта, погружаясь в реалии обновленного (посткатастрофического) мира, выходит к пониманию собственной идентичности как эмоционально-психологического «отсутствия» в земном миропорядке. Примирение с перспективой абсолютного «исчезновения» мыслится сущностью «новой жизни», в которой единственно верной ипостасью становится антропологический «никто», способный при жизни сродниться со смертью. Делается вывод, что в стихотворении «Новая жизнь» предельно проявляется поэтический «дидактизм» И. Бродского, стремящегося научить человека стоически принимать неизбежность небытия.