SCI Библиотека

В статье рассматриваются способы конструирования поэтического «мы» у двух поэтов, принадлежащих к ленинградской неофициальной поэзии 1970-1980-х годов - Сергея Стратановского и Сергея Магида. В творчестве обоих поэтов можно заметить полемику с пониманием «мы» как претерпевающего коллективного субъекта, пассивного участника исторического процесса. Эти поэты смотрят на исторический процесс и место в нем «мы» под разными углами: первый сфокусирован на самом историческом процессе, в котором «мы» может играть только роль топлива для безразличных сил, второй, напротив, примеряет на активно чувствующее и действующее современное «мы» сюжеты священной истории, как бы заново оживляя их, но все-таки не вырывая окончательно из библейского контекста, они остаются «мерцающими» - принадлежащими как баснословному прошлому, так и будущему.

На протяжении двух последних десятилетий в Китае, Индии, Южной Корее, Индонезии и других странах азиатского региона, а также на Ближнем Востоке произошел качественный скачок в интенсификации развития городов. Этот процесс коснулся как уже существующих городов, так и совершенно новых градостроительных образований. Планирование и строительство новых городов, переформатирование пространства и интенсивное развитие исторических мест расселения выработали определенную серию стратегий, которые получили свою выраженную региональную специфику. Настоящая статья посвящена выявлению и анализу инструментария региональных стратегий развития городов и формирования их новой образности в современном мире.

Мир ленинградского литературного андеграунда 1960-х-1970-х годов был неоднородным: идейные продолжатели традиций русского модернизма соседствовали здесь с религиозными философствующимимыслителями, откровенными диссидентами-нигилистами и поэтическими новаторами. Эта статья посвящена художественному миру Леонида Аронзона, Виктора Кривулина, Владимира Эрля. Значительная часть их стихотворений была написана с соблюдением всех норм традиционной силлабо-тоники. Но вместе с этим они активно упражнялись в формо- и словотворчестве: допускали намеренные или спонтанные ошибки, придумывали новые слова и предложения без семантического пласта, вводили иноязычные заимствования, готовые цитаты из других литературных произведений, бранную лексику, а также периодически пробовали себя на поприще визуальной поэзии, по-своему продолжая традиции, заложенные ещё автором текстов «Весна гусиная» и «Дыр бул щыл» А. Кручёных. Необычное оформление текстов для деятелей ленинградского андеграунда, равно как и для Кручёных, было не столько способом передать ритм и интонацию того или иного стихотворения, сколько претензией на создание собственного поэтического «заумного» языка. Изучение своеобразия поэтического идиолекта всех выбранных«неподцензурных» авторов-ленинградцев помогло нам лучше понять то, каким образом был создан их художественный мир. В итоге делается вывод об отличительных особенностях их визуальной поэзии: стихограммы с листов или экранов представляются сплошным потоком деконструированных лозунгов советской эпохи, специально придуманных слов, штампов и фрагментов текстов более ранних лет. В части показанных текстов изображение может быть равным сказанному, буквы и слова соединяются в иллюстрацию: читая текст, мы одновременно и слышим голоса, и видим движущуюся подобно видеоряду картинку.

Цель исследования ― выявление и систематизация способов представления событийных стимулов в бурятских эмотивных каузативных конструкциях. Результаты. Серию таких конструкций мы описываем как систему, позволяющую говорящему поставить в фокус внимания разные компоненты события-Стимула в зависимости от их информационной значимости для говорящего. Информационно наиболее значимый компонент оформляется как подлежащее; это может быть само событие-Стимул в целом (представленное придаточным или именем действия) либо его главное действующее лицо (Агенс, понимаемый как Каузатор); при Каузаторе в конструкции может быть дополнительно выражен центральный предметный участник Стимула как Инструмент либо само действие как Прием (оформление орудным падежом). Выведение в фокус внимания дальнейших участников события-Стимула не засвидетельствовано. Как показало исследование, для анализа конкретных примеров имеет значение, какой могла бы быть потенциальная структура полной клаузы, называющей Стимул, и каковы характеристики ее компонентов: имя-подлежащее одушевленное или неодушевленное, сказуемое глагольное или именное (т. е. событие или положение вещей), глагол переходный или нет (т. е. активное действие или процесс/состояние). Материалом исследования послужили современные словари, тексты бурятских авторов, в том числе размещенные в электронном Бурятском корпусе, а также результаты опроса носителей языка. При сборе материала использовались методы первичного лингвистического наблюдения и корпусной лингвистики. При анализе языкового материала применялись сопоставительный и трансформационный методы, интроспекция и интервьюирование.

Понятие «новый экспериментальный населенный пункт» появилось в Стратегии пространственного развития РФ до 2030 г. и нуждается в уточнении и развитии методологии выделения и реализации.

В предлагаемом тексте делается попытка определить пространственные принципы локализации экспериментальных городов и основные модели и драйверы их развития.
С учетом ряда факторов выдвигается предположение не о создании таких населенных пунктов с нуля, а о переформатировании существующих малых городов.

Выделяются потенциальные кандидаты в экспериментальные города среди населенных пунктов Нижнего Поволжья. Рассматривается возможность использования экспериментальными городами совмещенной модели развития, для этого анализируются наиболее подходящие модели городского развития и потенциал их комплементарности.

Обосновывается принцип полимодельного подхода в развитии новых экспериментальных населенных пунктов. Локальные сообщества рассматриваются в качестве ключевого фактора успешности реализации проекта экспериментального города. Предлагаются пути масштабирования положительного опыта реализации проекта и описываются его ограничения.

Введение. Исследователи отмечали преемственность жанров религиозной литературы в тибетской и монгольской литературе. Среди тибетской исторической литературы ученые выделяют произведения жанра религиозной хронологии (тиб. bstan rtsis). Они представляют собой как краткие, так и обширные сочинения по истории религии. Содержащиеся в них даты, имена деятелей, названия монастырей и сочинений являются ценным источником по истории буддизма в Индии, Китае, Тибете и Монголии. Среди монгольских авторов следует назвать Сумба-хамбо Ишбалжира (1704–1788), ордосского пандиту Лувсанлхундэба (XVIII в.), чахарского Лувсанцултима (1740–1810), Ламын-гэгээн Лувсанданзанжанцана (1639–1704), Галсан-Жимба Дылгырова (1816–1872) и др. Материалы и методы. В статье рассмотрен ксилографический текст «Кратко составленная хронология учения» Галсан-Жимбы Дылгырова, отпечатанный в 1866 г. в Цугольском дацане, для сравнения привлечены рукописные списки с печатного варианта, хранящиеся в Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. Результаты. Дана источниковедческая характеристика проанализированных сочинений, рассмотрены значимые, по мнению бурятского ламы, даты в истории буддизма Индии, Тибета и Монголии. Выделены три системы датировки событий, в то же время отмечено применение летосчисления от Рождества Христова. Выводы. Рассмотренные списки характеризуют рукописные традиции бурятской книжности и позволяют сделать вывод о широком распространении и востребованности подобного рода сочинений. В плане анализа содержания следует отметить выборочность приводимых дат и событий, что подчеркивает важность данных событий для мировоззрения автора и его восприятия истории.

В статье продолжается изучение короткого текста Александра Башлачёва с точки зрения семасиологии1 (в плане формы) и апокалиптики (в плане содержания). Исследуется разнонаправленная художественная коммуникация трёх текстов: одного - входящего в инклюзивное пространство архива поэта («Толоконные лбы» (1984)), и двух - не входящих (условные наименования по первым строчкам«Страх сковал людские лица…» (1977) и «Я вас люблю, Алиса…» (1985)). Эти тексты, при всей их естественной самодостаточности, в той или иной степени, конечно же, образуют изоморфное единство не только непосредственно с рядом узловых стихотворений / песен («визитных карточек») Башлачёва, но и обращены в сферы реального и сверхреального, потому эмпирический акцент делается на метафизическом принципе творческого акта. В поле семасиологических и интертекстуальных соответствий также попадает ряд поэтических и прозаических произведений других авторов - Александра Пушкина, Святослава Задерия, Льюиса Кэрролла. Предложенный пока что пунктирный, но всё-таки ракурсный, анализ позволяет проникнуть в авторский замысел: наблюдения ближе всего подводят нас к интенциональным ресурсам и наследия Башлачёва, и в какой-то мере отечественного рок-наследия в целом. К тому же этот наиболее очевидный практический аспект предлагаемого материала мотивирует к возможности продолжения аутентичного научного разговора, но уже в русле поиска перспективных механизмов рассмотрения текстов незаурядного объёма, от «Спроси, звезда» до «Егоркиной былины» или «Ванюши».

В статье рассматриваются проявления саморефлексии в творчестве Александра Башлачева через оценку его лирическими субъектами собственных слов. В качестве материала исследования были использованы стихотворные и песенные тексты, созданные с 1981 по 1987 годы: стихотворения «Светилась лампочка. И капала вода…» / «Поэтам», «И труд нелеп…», а также песни «Похороны шута» и «Тесто». В процессе исследования применялись мотивный и сравнительно-сопоставительный методы анализа. Автор статьи приходит к выводу о том, что в различные периоды отношение поэта к словам (их силе или слабости) было неодинаковым. В начале своего творческого пути Башлачев констатировал бесполезность слов поэта, их ненужность окружающим людям. Позже поэт признал их оживляющую и преображающую мир силу, доступную, однако, не каждому человеку. В песне «Похороны шута» только заглавный персонаж оказывается способен задержаться в мире живых через смех и «хрустящее соленое словцо», а также именно с их помощью физически и морально излечить собравшихся на похоронах. В песне «Тесто» высказано своеобразное поучение себе и реципиенту относительно того, как с помощью слова подарить любовь каждому в мире. Башлачев признает существование Слова с большой буквы, слова Бога, которое человек может «словить», принять, и через него сделать мир теплым для всех. В последнем же своем тексте, «И труд нелеп…», рок-поэт признал поражение в стремлении усвоить слово, превратить его в полном смысле в проводник собственных идей и орудие преобразования мира.

В статье рассматривается визуальная образность и лирический сюжет в стихотворении Юрия Левитанского «Рисунок», входящего в его цикл «Катерина, или Прогулка с Фаустом» (1981); подробно анализируется, как при помощи вербальных средств строится визуальный образ художественного мира. Причем этот изображенный мир удваивается, так как есть реальность самого стихотворения и реальность рисунка, создаваемого в этом стихотворении. Для анализа сюжета мы рассматриваем субъектную и пространственно-временную структуры стихотворения, а также ситуацию, событие и систему мотивов. Лирический сюжет строится сначала как рисование, а затем как рефлексия над собственным рисунком и его понимание лирическим субъектом. Отсюда необходимость рассмотрения лирического сюжета во взаимосвязи с визуальной образностью в данном стихотворении. Большая значимость визуальной образности обусловлена заглавием стихотворения, отсылающим читателя к необходимости визуального восприятия. Визуальные образы связаны как с процессом рисования (цвет, очертания, отражение и т. п.), так и разглядывания рисунка. Образ этот - рисунок, но рисунок создается и описывается при помощи слов, таким образом, соединяя поэзию и живопись. Кроме того, получается как бы двойная перекодировка: сначала при помощи вербальных средств создается визуальный образ рисунка, а затем этот визуальный образ интерпретируется (опять-таки, вербальными средствами). От читателя при этом требуется задействовать свое воображение, чтобы «увидеть» созданный лирическим субъектом рисунок и осознать его понимание субъектом. То есть, следуя за авторской стратегией видения, читатель, опираясь на вербальную составляющую, должен задействовать свое визуальное воображ

Введение. Статья посвящена исследованию стихотворного намтара — биографии V-го настоятеля Агинского дацана Дечен Лхундуплинг Галсан-Жимбы Тугулдурова. Цель исследования — источниковедческий анализ, введение в научный оборот данной биографии. Материалом для анализа послужила ранее не исследованная рукопись намтара на тибетском языке из фондов Агинского дацана «Семена биографии настоятеля монастыря Дэчен Лхундуплинг чодже Келсанг Джинпа Пелсангпо» (тиб. bde chen lhun grub gling gi khri pa chos rje skal bzang spyin pa dpal bzang po’i rnam thar gyi sa bon bzhugs) неизвестного автора, копия которой была предоставлена хранителем Д. В. Вакуниным. Хронологические рамки источника охватывают период с 1817 г. по 1872 г. Актуальность данной работы обусловлена необходимостью введения данного источника в научный оборот в связи с тем, что, несмотря на значимость личности Г.-Ж. Тугулдурова в истории бурятского буддизма, многие сведения о нем и его работах еще не освещены в полном объеме. В результате исследования выявлены новые факты, связанные с жизнью и деятельностью Г.-Ж. Тугулдурова, установлены имена его монгольских учителей, дана характеристика его вклада в развитие буддийского учения в Аге — Агинском и Цугольском монастырях, описаны обстоятельства ухода Г.-Ж. Тугулдурова из жизни. В ходе исследования был обнаружен и идентифицирован ранее не включенный в список работ Г.-Ж. Тугулдурова «Подстрочный санскритско-тибетский словарь с разъяснениями, составленный чодже три-ринпоче (драгоценным настоятелем)» (тиб. chos rje khri rin po ches mdzad pa’i rgya bod kyi skad gnyis shan sbyar gyi brda yig rtsom ‘phro can bzhugs so).