SCI Библиотека

Статья представляет собой отклик на текст К. Морозова «Нормативная проблема для панпсихизма». Я показываю, что аргумент против панпсихизма, основывающийся на демонстрации нормативной проблемы, в действительности является моральным аргументом против метафизической теории. Я провожу аналогию между данным аргументом К. Морозова и моральным аргументом М. Хеллера против модального реализма. Я исследую вопрос о том, в какой мере аргументы подобного рода могут быть допустимы в философской дискуссии. Я рассматриваю три способа отношений между моральными фактами, предположительно имеющимися в мире, и метафизическими фактами. Эти способы можно назвать воспрепятствованием, свидетельствованием и различием в степени разумной уверенности со стороны познающих агентов. Я заключаю, что ни один из этих способов отношений не является трактовкой, позволяющей выдвигать моральные аргументы против метафизических теорий. Затем я рассматриваю прагматическую трактовку этого морального аргумента и нахожу её единственно приемлемой. При этом я привожу независимые доводы против сентиентизма от морального статуса доброй памяти умерших людей и возможных моральных ограничений в отношении Бога.

Статья посвящена нормативной проблеме для панпсихистских взглядов на сознание. Эта проблема возникает, когда панпсихизм сочетается с сентиентизмом. Согласно сентиентизму, сущности, наделенные феноменальным сознанием, обладают особым моральным статусом. Согласно панпсихизму, все сущности во вселенной в той или иной форме имеют феноменальное сознание. Синтез этих позиций приводит к нарушению нормативной асимметрии между живыми и неживыми сущностями и потенциально ведет к пересмотру устоявшихся моральных убеждений. В статье утверждается, что у нас есть хорошие основания в пользу как панпсихизма, так и сентиентизма, а потому мы не можем избежать нормативной проблемы, просто отклоняя одну из позиций. Выделяются четыре стратегии, которые панпсихисты могли бы использовать для решения стоящего перед ними нормативного вызова: сужение морально значимых феноменальных свойств до валентных, отказ от панпсихизма в пользу панпротопсихизма, диссоциация феноменального и нормативного аспектов переживаний, а также пересмотр нашей этики на основе включения в нее новых сущностей. Однако ни одна из стратегий не предоставляет окончательного решения нормативной проблемы, потому что они либо допускают контринтуитивные следствия, либо подрывают мотивацию развития панпсихистских теорий сознания. В заключении делается вывод о том, что нормативная проблема является серьезным препятствием на пути к обоснованию панпсихизма как теории сознания, удовлетворяющей требованиям рефлексивного равновесия.

В статье рассматривается проблема выбора будущей профессии в контексте психологической готовности к различным видам деятельности, включая военную службу. Авторы обсуждают различные теоретические подходы к готовности, выделяют важность формирования готовности к военной службе как ключевого аспекта социальной системы. Эмпирическое исследование проводилось на базе Кадетской школы № 1784 им. генерала армии В. А. Матросова, в исследовании приняло участие 46 воспитанников. Группой сравнения выступили обучающиеся образовательной школы (49 человек). Использовались методики: тест мотивационной структуры Герцберга, диагностика интерактивной направленности личности (Н. П. Фетискин), опросник «Военно-профессиональная мотивация» (Б. В. Овчинников, А. Ф. Боровиков). Были получены следующие результаты: осознанность и мотивационное внимание к выбору будущей профессии среди курсантов и учеников общеобразовательной школы практически не отличаются. Имеется связь показателя «военно-профессиональная мотивация» с мотивационной структурой и интерактивной ориентацией курсантов; выявлены следующие связи: с отношением к руководству, с сотрудничеством в коллективе, с мотивом достижения личностного успеха, с содержанием деятельности. Вывод: поскольку имеются связи военно-профессиональной мотивации с мотивационной структурой и интерактивной ориентацией курсантов, необходимо проводить комплексные воздействия, направленные на выработку готовности к выбору военно-профессиональной карьеры для воспитанников, обучающихся в кадетском корпусе.

В статье показывается, что в современной аналитической философии сознания по-разному применяются критерии обоснования к дуализму и физикализму. В то время как аргументы в пользу дуализма нередко сталкиваются с повышенными требованиями доказательности, к физикалистской позиции зачастую относятся более снисходительно. Показано, что такой разрыв в стандартах не обязательно является ошибкой, однако он предполагает неявные метафизические допущения в пользу физикализма. В статье подчеркивается, что дуализм может рассматриваться как серьезная конкурентоспособная теория в объяснении природы сознания, но лишь при условии более равноправного применения критериев обоснования и учета онтологических издержек обоих подходов.

Изучаются особенности взаимосвязи школьной тревожности и факторов психологической безопасности образовательной среды.

Испытуемые: 40 человек. 1-я группа — 20 мальчиков, средний возраст 14 лет. 2-я группа — 20 девочек, средний возраст 14 лет.

Методы: методика диагностики школьной тревожности Р. Филлипса, «Шкала личностной тревожности для учащихся 10–16 лет» А. М. Прихожан, опросник «Психологическая безопасность образовательной среды (ПБОС)» Г. С. Кожухарь и В. В. Коврова, U-критерий Манна-Уитни, корреляционный анализ при помощи коэффициента корреляции Спирмена.

Результаты: сравнительный анализ показал, что переживание социального стресса и самооценочная тревожность более выражены в группе девочек. Достоверные различия не были выявлены в уровнях психологической безопасности образовательной среды. Корреляционный анализ демонстрирует взаимосвязь межличностной, школьной и самооценочной тревожности с факторами психологической безопасности образовательной среды.

Выводы: уровень тревожности негативно связан с удовлетворенностью образовательной средой; в свою очередь, это ведет к увеличению проблем и страхов во взаимоотношениях с учителем и к сложностям самовыражения (у мальчиков). У девочек уровень тревожности также отрицательно связан с удовлетворенностью образовательной средой, и проявляется это в страхе проверки знаний и социальном стрессе. Существует гендерно-зависимая корреляции между тревожностью школьников и показателями психологической безопасности образовательной среды. Для преодоления проблем, связанных с повышением уровня тревожности у школьников, необходимо обеспечивать высокий уровень безопасности образовательной среды.

Психологические проблемы безопасности в современном мире приобрели крайне высокую актуальность в связи с нарастанием спектра угроз, присутствующих в социокультурной среде. Исследования по проблемам психологической безопасности образовательной среды и ее субъектов являются одним из направлений достижения цели, поставленной указом президента В. В. Путина о национальных целях развития России до 2030 года.

Цель данной публикации — проанализировать историю, современное состояние и перспективы развития данного направления в психологии образования и других направлениях психологических исследований.

Дизайн исследования. Начало исследований в данном направлении было положено в конце XX века, и они активно продолжаются сегодня. В 2003 году нами была разработана и защищена концепция психологической безопасности образовательной среды, методика ее оценки и технологии создания, которые до сих пор служат ориентиром новых теоретических и практических разработок.

Результаты. На основании анализа научной литературы нами утверждается, что именно безопасная образовательная среда поддерживает состояние психологической безопасности человека. Безопасность означает наличие определенных условий, необходимых для жизни, развития и деятельности. Образовательная среда есть совокупность условий, в которых происходит формирование и развитие человека на протяжении всего жизненного пути. Современный обучающийся взаимодействует со множеством социальных сред: семейной, уличной, средой средств массовой информации, интернет-средой, образовательной средой школы и организаций дополнительного образования и т. д.

Вывод: из перечисленных сред только образовательная может иметь полный социальный контроль со стороны общества, и именно она создается профессионалами, работающими в педагогической системе.

В современных исследованиях по теории аргументации заметную роль играет так называемая «структурированная аргументация», или «структурированный аргументативный подход». Эту методологию изучения аргументации можно рассматривать как уточнение другого и, пожалуй, более фундаментального «абстрактного аргументативного подхода», разработанного Ф. М. Дунгом. Структурированная аргументация знаменательна тем, что это одна из тех областей, где аргументация может быть эффективно исследована с применением аппарата современной символической логики. Ключевым в этом отношении является то, что с точки зрения структурированного аргументативного подхода понятие «аргумент» принято сводить к понятию «дедуктивное рассуждение» в том его привычном содержании, которое используется в логике. При этом чаще всего под «дедуктивными рассуждениями» здесь имеется в виду достаточно ограниченный класс «прямых рассуждений» (непосредственных переходов от высказываний к высказываниям). Однако практика логически ориентированной аргументации не ограничивается прямыми рассуждениями и очень часто основана на использовании «непрямых рассуждений» (например, «сведение к абсурду», «рассуждение от противного», «рассуждение разбором случаев» и др.). В данной статье показано, что этот класс рассуждений не поддается анализу с помощью традиционного структурированного аргументативного подхода. Для решения этой проблемы предложено новое понятие «аргумента», объем которого будет включать не только прямые, но и непрямые дедуктивные рассуждения. Вдобавок показано, что использование нового подхода позволяет существенно расширить выразительные возможности отношения «аргументативной атаки». Автор формулирует восемь новых разновидностей «опровергающих» и «подрезающих» аргументов, с помощью которых станет возможным формальный анализ аргументативных ситуаций, где непрямые рассуждения могут атаковать друг друга, могут использоваться для атаки прямых рассуждений либо же вовсе могут быть атакованы прямыми рассуждениями.

В статье делается попытка расширения исследовательского поля актуальных нейрокогнитивных тенденций в понимании языка с позиций лингвофилософского анализа его эпистемической функциональности. В центре внимания оказывается проблема языковой «сборки» – того, каким образом посредством языка оформляется перцептивный опыт и познавательная интенция субъекта. Рассматриваются такие особенности естественного языкового функционирования, как эпистемический фокус, смысловая неоднозначность и неосознаваемость. На примере анализа процессов смыслового дифференцирования и классифицирования наблюдается проявление эпистемического фокуса в языке. Показано, что высокая развитость любого языка как системы нацелена на выражение и фиксацию смыслового сдвига. Смысловая неоднозначность рассматривается как ключевой аспект взаимосвязи языка и мышления, благодаря которому оказываются возможными динамика смысла и развитие онтологии. Выявляется роль неосознаваемости в языковой практике. Утверждается, что, помимо функции автоматической саморегуляции, снижающей когнитивную нагрузку, неосознаваемость выступает условием для установления симбиотической связи языка и мышления. Результатом исследования эпистемической функциональности языка становится представление о нем как об области ментального моделирования.

В литературе, посвященной вопросам науки и ценностей, существует ряд ключевых аргументов, отвергающих идеал свободы от ценностей в контексте логического ядра научного исследования. Эти аргументы систематизированы Кевином Эллиотом в работе Values in Science (2022) под следующими рубриками: 1) аргумент лакуны; 2) аргумент об ошибке; 3) аргумент о целях; и 4) концептуальный аргумент. В данной статье каждый из этих аргументов рассматривается с «мета»- перспективы, т. е. сами аргументы становятся объектом критического анализа. Такое рассмотрение возможно, поскольку каждый из них частично опирается на различные исторические ситуационные исследования, которые, с точки зрения сторонников «ценностей в науке», иллюстрируют научное рассуждение. Данный метаанализ приводит к неожиданному результату: оказывается, что сторонники тезиса о ценностной нагруженности науки неявно придерживаются одной из форм идеала свободы от ценностей, поскольку вынуждены опираться на определенные допущения при формулировке каждого из четырех аргументов. Это, в свою очередь, позволяет усилить защиту идеала свободы от ценностей.

Выражаю благодарность экспертам, принявшим участие в дискуссии. Их критические замечания раздвигают теоретический горизонт проблемы, подсвечивают ограничения сформулированных моделей, а также открывают дополнительную перспективу. В репликах экспертов хорошо заметен ряд сходных положений, относительно которых, по всей видимости, установился ограниченный консенсус.