SCI Библиотека

Статья посвящена тому, как в древнеисландской словесности используется паремия at mæla fagrt ok hyggja flátt («говорить красиво и думать лживо»), а также ее часть — формула «Х говорит красивыми словами» (mæla með fögrum orðum) и ее варианты. В центре исследования находится употребление паремии в «Саге о Бьёрне Богатыре долины реки Хит», где она используется нестандартным образом, из-за чего ее функция здесь оказывается неясна: хотя в древнеисландском корпусе часто эта паремия сигнализирует о том, что герой, к которому обращены «красивые речи», будет обманут и скоро погибнет, в «Саге о Бьёрне» за паремией не следует ни обмана, ни смерти. Для комментария к этому месту привлекается употребление паремии и ее вариантов в широком корпусе древнеисландских текстов. Такой подход позволяет не только выделить несколько нарративных стратегий узуса этой конкретной паремии в древнеисландской книжности, но и начать обсуждение того, каким было отношение к красноречию в Древней Исландии.

1. Греческая надпись, найденная в Армавире (Aрмения), написанная вероятно во II в. до н. э. письмом, схожим с папирусным курсивом, содержит фрагмент трагедии, напоминающий по стилю Еврипида. 2. Плутарх пишет, что армянский царь Артавазд II (55–34 до н. э.) писал трагедии. Он также рассказывает, что после сражения при Каррах в 53 г. до н. э. Красс был обезглавлен и его голову привезли в Армению и бросили в зал, в качестве головы Пенфея, когда при дворе того же царя Артавазда трагический актер исполнял отрывок из «Вакханок» Еврипида. 3. Фабула утраченной трагедии Еврипида «Дочери Пелия» является материалом одного из «опровержений» (ἀνασκευή) в частично переводном древнеармянском учебнике риторики, написанном на основе Прогимнасм Афтония Антиохийского (конец IV в.) во второй половине V в. 4. «Искусство грамматики» Дионисия Фракийского было переведено на армянский во второй половине V в. Между VI и XVII вв. появился десяток армянских комментариев на этот труд. Комментаторы отмечают связь трагедии с изобретателем лозы Дионисом, ямбический метр, которым она писалась, а также то, что само слово означает «козлиная песня». 5. Ученый автор XI в. Григор Магистрос несколько раз упоминает Еврипида. В дохристианской Армении в период эллинизма отмечен интерес к греческому театру. Средневековые свидетельства довольно скудны. Исключением является Григор Магистрос, упоминающий греческие мифы и литературу, в том числе драматургов, демонстрируя свою эрудицию.

В течение долгого времени Британия оставалась одной из неизведанных земель античного мира. Ее удаленное островное положение во многом определило как историю развития самого региона, так отношение к нему в литературной традиции. Отсутствие прямых контактов между Британией и Римом привело к тому, что о ней почти ничего не было известно вплоть до походов Цезаря в I в. до н. э. Однако и после этого описания новой провинции во многом соответствовали античным стереотипам, связанным с неизведанным. Одна из основных целей данной работы — проанализировать, как сформировалось представление об острове как о крае мира, в каких ситуациях был использован этот образ и как он должен был влиять на отношение читателей к этим территориям. Кроме того, предпринята попытка проследить, как это восприятие эволюционировало с учетом контактов между островом и материком, а также с расширением границ империи в целом. Особенное внимание уделено тому, как соотносится образ края мира с неизвестностью и как он трансформируется с изменением границ государства, иногда обновляя литературную традицию, а иногда, напротив, сохраняя ее.

В статье исследуются формы и функции текста в художественной практике представителя актуального искусства в Казахстане С. Н. Маслова (1952–2002). Текстоцентричность и литературоцентричность как универсальные свойства позднесоветской и постсоветской визуальной культуры впервые анализируются на текстовом материале представителя художественного поставангарда в Казахстане. Тексты, производимые казахстанским автором в различных модификациях актуального искусства, были хронологически разными: они появлялись до, во время и после создания визуального образа. Выделяется такая форма творчества Маслова, как создание не столько произведения-результата, сколько произведения-процесса, с обязательным авторским манипулированием текстом в пространстве и времени, когда художественная практика превращается на глазах зрителей (читателей) в многослойную игру. В качестве результата исследования представлено, как Маслову удалось уловить и передать посредством текста, который он вплетал в сюжет своих художественных акций, главное в деталях постсоветского существования и быта, а потом и трансформировать их в эстетику абсурда. Показано, что одним из способов реализации этого стало использование эстетики массмедийных форм текста: традиционного письма, бюрократической инструкции и гороскопа, а также формы фантастического романа. Арт-практика С. Н. Маслова отразила свойственный ему хронологически ограниченный литературо-центризм с одновременным выходом художника в своих последних текстовых работах на особенности современной дигитальной арт-среды.

Настоящая статья посвящена частному эпизоду из истории западно-советских литературных связей первой половины ХХ в. - осмыслению творчества Луи-Фердинанда Селина советской эстетической теорией. Дело в том, что дебютный роман «Путешествие на край ночи» (Voyage au bout de la nuit), вышедший в середине октября 1932 г. и ставший заметным событием в европейском литературном контексте 1930-х, почти сразу оказался фактом советской культурной и общественно-политической жизни. Успех романа стал для советской стороны, пристально следившей за культурной обстановкой на Западе через дипломатические каналы МОРПа и ВОКСа, стимулом к скорейшему началу переводческой работы - уже через полгода после парижской публикации. Переведенный в 1934 г. текст «Путешествия…» быстро встроился в сложный контекст становления советского литературного проекта, выработки «основного творческого метода». Литературные теоретики и критики окрестили роман «отрицательным примером», на фоне которого отчетливее видны «достоинства» советской литературы. Кроме того, текст Селина как образец «распада буржуазного реализма» во многом служил доказательством того, что советские теоретики, описывавшие историю западноевропейской литературы и культуры через противопоставление «(мелко)буржуазной» и «пролетарской» («революционной») линий, правы. Такой ракурс рецепции открывал дипломатическую перспективу «дружбы» с Селином - «революционером романа» - в роли если и не «певца» сталинской «социалистической действительности», то хотя бы «пророка» скорой гибели капиталистического Запада.

В статье рассматривается малоизученная сторона творческого наследия английского писателя-сатирика XX в. Ивлина Во, проведшего много времени в путешествиях, - травелоги (на примере произведения «Девяносто два дня», посвященного путешествию англичанина в Британскую Гвиану, одну из самых отдаленных точек на карте Британской империи, сегодня страну в Южной Америке, обретшую независимость в 1966 г.). Жанр путешествия традиционно весьма популярен в английской литературе. И. Во, всегда оставаясь писателем, по самым разным причинам испытывал необходимость фиксировать на бумаге свои путевые впечатления. Часто материал в дальнейшем использовался им для написания художественных текстов. Среди отличительных черт творческой манеры англичанина можно выделить следующие: ироничная интонация, подробнейшая фиксация происходящего вокруг, многочисленные описания, внимание к людям, а не к достопримечательностям, интерес к истории, стремление передать атмосферу места. В статье анализируется структура книги, содержательный аспект ее глав. Одной из важных тем становится тема писательства. Лейтмотив путешествия - постоянные сборы. Другой повторяющийся мотив - несовпадение ожидания и реальности. Немало строчек в книге И. Во, прославившемуся психологизмом своей прозы, посвящено анализу человеческой природы. Книга «Девяносто два дня» - пример раннего творчества И. Во в жанре травелога - сочетает в себе как ключевые черты этого жанра, так и индивидуальные черты творческой манеры писателя, который выступает в этой книге представителем огромной Британской империи, доживавшей последние десятилетия своего существования.

Статья предлагает новый подход к жанру дневника в литературе русской эмиграции. Дневники, которые многие эмигранты начали создавать в годы Гражданской войны и писали на протяжении всей жизни, рассматриваются как летописание нового времени, рядом характеристик сближающееся с древнерусским летописанием. Проведена параллель с особым биографическим жанром, занявшим в литературе русской эмиграции исключительное место, - житийной биографией, позаимствовавшей ряд структурных черт у древнего жития. В качестве иллюстрации предложен дневник В. Н. Муромцевой-Буниной, который писался регулярно с 1918 г. (возможно, дневник был начат раньше, но записи за более ранние годы почти не сохранились) и до смерти в 1961 г. В этом дневнике отразились политические перемены жизни эмиграции, историко-культурные взаимосвязи эмигрантской элиты, частная жизнь семьи Буниных. На фоне масштабных исторических перемен разворачиваются истории жизни их друзей и знакомых, историко-литературные сближения и разрывы. На примере этого дневника автор доказывает свои теоретические положения: важнейшие характеристики этого текста - постоянный политический фон, осмысление настоящего и моделирование будущего, чувство постистории, библейская апокалиптика. Это не обычный дневник, а дневник, созданный с оглядкой на вечность, стремящийся зафиксировать события последних десятилетий русской культуры. Таким образом, эмигрантский дневник представляет собой особый вид дневниковой прозы, не укладывающийся ни в один тип привычной типологии дневников.

Исследователи жизни и творчества И.А. Бунина сталкиваются с очевидным парадоксом: писатель, влюбленный в индийскую культуру, никогда не был в Индии, но колоритные образы, религиозно-философские настроения, антропологические и историософские идеи, связанные с древнейшей цивилизацией, нашли отражение в его произведениях. В статье рассматриваются особенности формирования «индийского кода» в творчестве Бунина, той художественной аксиологии, которая определила концептуализацию литературного материала.
Первые впечатления Бунина от созерцания Индийского океана и Цейлона библейски, религиозно окрашиваются: сопрягаются с впечатлениями от «священных текстов», где мир ценностно и иерархически центрируется Богом в пространстве Рая. Именно в этом пространстве – в месте Творения – психоментально оказался Бунин, и «индийский код» формируется в соединении природного и священного, личностного и сакрального, – как особая мера, определившая доминантное отношение писателя к миру в категориях «жизненной родственности» и «вселенской отзывчивости», в образах «единоутробного братства», «колыбели человечества» и духовно-культурного родства с прародиной.
«Индийский парадокс» Бунина выявляет тот духовно-культурный потенциал русского национального самосознания, который позволяет существенно скорректировать европоцентристскую модель мировидения и миропостроения и естественно может быть востребован в решении антропологических и цивилизационных проблем современного общества.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: Цеменкова С. И., Черноухов А. В. Руководители аппарата горнозаводской власти Урала в 20-е – 50-е гг. XVIII в.: биографический справочник.
СПб.: Алетейя, 2022. 446 с.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: Майдачевский Д. Я. «…Я Вас полагаю единственным у нас в Иркутске историком»: В. Н. Шерстобоев и «бои за историю» не местного значения, вторая половина 1940-х – 1950-е годы: историогр. очерки / Д. Я. Майдачевский; Байкальский гос. ун-т. Иркутск: Изд. дом БГУ, 2022. 255 с. ISBN 978-5-7253-3090-8