SCI Библиотека

Objective: to evaluate the immediate and long-term outcomes of revision total knee arthroplasty using porous metaphyseal sleeves and cones.

Materials and Methods. The study included 134 patients who underwent revision total knee arthroplasty. The patients were distributed among two groups based on the type of metaphyseal fixator: sleeves (Group I, n=97 patients) and cones (Group II, n=37 patients). Surgical outcomes were assessed upon discharge from the hospital (after the hospital stay of 7-12 days), as well as after 6, 12 and 24 months after surgery. The survival rate of endoprostheses was analyzed using the Kaplan–Meier method. A revision with total replacement of the endoprosthesis or its components was considered a critical event.

Results. The analysis of the survival rate of endoprostheses in the form of various metaphyseal fixators showed that the groups of sleeves and cones did not differ statistically significantly as suggested by the logrank test (Mantel–Cox): p=0.108. Conclusion. The midterm follow-up revealed no difference in clinical, functional, or radiological outcomes of revision total knee arthroplasty performed for types 2A, 2B, and 3 of bone defect replacement (sensu Anderson Orthopaedic Research Institute classification) using trabecular metal metaphyseal cones vs. sleeves.

Objective: to evaluate the activity of oxidative stress in rats with stepwise incomplete cerebral ischemia (SICI). Material and methods. Experiments were performed on 24 male outbred rats weighing 260±20 g, allocated into 3 subgroups (6 animals in each) based on time of ligation of both common carotid arteries (CCA). The control group comprised of sham-operated rats of the same sex and similar weights (n=6). To identify the pro-oxidant–antioxidant state of the brain based on its homogenates, the activity of lipid peroxidation processes, the content of thiobarbituric acid reactive substances (TBARS), the concentration of reduced glutathione (GSH), total thiol groups (TSH), and the activity of glutathione peroxidase were determined.

Results. SICI with ligation interval of both CCAs of 1 day and 3 days led to a significant decrease in the total SH groups of proteins and glutathione by 30% (p=0.038) and 46% (p=0.044), respectively, TBARS concentration by 29% (p=0.038) and 31% (p=0.043), respectively. SICI with the maximum interval between CCA ligations was manifested by less pronounced changes in the pro-oxidant–antioxidant state of the brain.

Conclusion. In SICI with ligation of both CCAs 7 days apart, at which histological changes were the least pronounced, changes in the pro-oxidant–antioxidant balance were insignificant. The most pronounced disorders of the pro-oxidant–antioxidant balance in the brain were observed in the subgroup with the minimum interval between CCA ligations, which implied the highest activity of oxidative stress.

Objective: To assess the sensitivity, specificity and accuracy of a digital algorithm based on convolutional neural networks used for restoring the lost surface of the skull bones.

Materials and methods. The neural network was trained over 6,000 epochs on 78,000 variants of skull models with artificially generated skull injuries. The key parameters of the algorithm were assessed on 222 series of multislice computed tomography (MSCT) of patients with defects of the skull bones, presented in DICOM format.

Results. For the group as a whole, the sensitivity, specificity, and accuracy rates were 95.3%, 85.5%, and 79.4%, respectively. Multiple experiments were conducted with a step-by-step elimination of 3D models in order to find the underlying cause of unsatisfactory outcomes of the skull lost surface restoration. Incorrect identification of the defect zone most often occurred in the area of the facial skeleton. After excluding series with the presence of artifacts, the mean increase in metrics was 2.6%. Conclusion. The accuracy of identifying the reference points (specificity) on a 3D model of the skull by the algorithm had the greatest impact on the ultimate accuracy of repairing the lost surface. The maximum accuracy of the algorithm allowing the use of the resulting surfaces without additional processing in a 3D modeling environment was achieved in series without the presence of artifacts in computed tomography (83.5%), as well as with defects that did not extend to the base of the skull (79.5%).

Objective: to determine the prognostic value of skin autofluorescence (SAF) as a factor of cardiovascular complications and mortality.

Materials and Methods. Our prospective study included 122 patients with peripheral arterial disease (PAD): atherosclerotic stenosis of the brachiocephalic trunk was detected in 95 patient (77.9%), while chronic arterial insufficiency (CAI) of the lower limbs was found in 47 study participants (38.5%). SAF was measured by an original device developed by the authors. Clinical, anthropometric and biochemicalparameters, along with instrumental parameters of the heart and blood vessels, were studied via ultrasound examination. The prospective part of the study (follow-up) was carried out for up to 1,043 (on average, 736) days. Results.The SAF parameter correlated directly and significantly with scores on the scale of clinical prognostic signs, CAIof the lower limbs, and history of surgeries on the leg arteries. In the course of the follow-up period, there were seven deaths and at least one hospitalization for cardiovascular reasons in 42 patients. The most common were hospitalizations due to conservative treatment of CAI, the need for coronary artery bypass grafting, and coronary stenting. Using the logistic regression method, we determined that the incidence of hospitalization or mortality was associated with SAF values, plasma glucosecontent, and the presence of chronic heart failure above functional class 1. The sensitivity and specificity of the model were 71% and 68%, respectively.

Conclusion.The SAF parameter can be used as an integral independent predictor in patients with multifocal atherosclerosis.

Кузбасс расположен на границе двух флористических провинций: Западно-Сибирской и Алтае-Саянской, что определяет гетерогенность и относительное флористическое богатство флоры Кемеровской области. Кемеровская область является самой густозаселенной территорией Сибири и азиатской части России - этот факт, а также региональные особенности хозяйственной деятельности, определяют высокий уровень антропогенной трансформации флоры. В статье приведены результаты многолетних флористических исследований флоры Кемеровской области - Кузбасса, которые насчитывают около 300 лет. Благодаря современной ревизии биоразнообразия сосудистых растений Кузбасса установлено, что во флоре области в настоящее время насчитывается 1733 видов сосудистых растений и 373 вида листостебельных мхов. По сравнению с данными 2001 г. количество таксонов, указываемых для Кузбасса, увеличилось на 212 видов сосудистых растений и на 6 семейств. В статье дана краткая характеристика каждого флористического района Кузбасса. Приведены данные о таксономическом разнообразии сосудистых растений по флористическим районам. Для каждого флористического района указаны ведущие по количеству видов семейства и роды сосудистых растений, а также количество чужеродных и аборигенных видов, выделены «оригинальные» (встречающихся только на территории района) виды.

Флора города - новое направление исследований современной российской флористики. В России начало активного изучения городской флоры относится к 1970-1980-м гг. Число публикаций по данной тематике постоянно увеличивается. Авторами предложен целый ряд новых терминов и моделей структуры городской флоры, нередко имеющих неоднозначную трактовку. Города имеют высокую степень пространственно-временной неоднородности, их параметры и структура динамично меняются во времени. Растительный покров города, его состав, в первую очередь, связаны с природно-географическим положением города, но одновременно в значительной степени зависят от человека и его деятельности. В связи с этими факторами корректное разделение частного, индивидуального и типологического - важная задача. Рассмотрены основные термины, используемые в городской флористике, проблема территориальных границ объекта исследований и различия в подходах к объему флоры. К факторам, с которыми связана величина разнообразия флоры города, отнесены географическое положение города и связанные с ним параметры природной среды, региональное флористическое богатство, ландшафтное разнообразие города, его исторические, экономические и культурные особенности. Количественные показатели разнообразия городской флоры зависят также от используемых методов сбора данных, их объема и продолжительности исследований. Предложен ряд методологических вопросов, требующих обсуждения.

Обсуждается роль Северной Охотии как ключевой территории в ботанической географии. Географическое положение между Восточной Сибирью и Камчаткой определяет неоднозначность ее места в различных схемах флористического районирования. Рассматриваются островные и полуостровные территории в качестве включаемых в анализ флористических множеств. Предложено понятие «флорогенетические реперы» - это реликтовые и эндемичные виды растений, пространственное размещение которых на островах и побережье позволяет делать предположения об этапах истории формирования флоры. Ключевые участки для изучения и сохранения видового разнообразия Северо-Востока Азии - это водосборный бассейн Тауйской губы Охотского моря и более мелкие островные и полуостровные выделы, а также особо охраняемые природные территории, как существующие, так и перспективные. Современную динамику флоры можно отслеживать на примере чужеродных видов, а также на мелких островах, подверженных влиянию морских колониальных птиц. На текущем этапе исследований существенную роль в познании регионального фиторазнообразия играет открытый доступ к оцифрованным фондам гербариев и развитие собственного цифрового гербария (MAG). С 2022 г. оцифрованные образцы размещаются на собственной платформе (URL: https://herbarium.ibpn.ru).

Флора Средней Азии (в рамках «Определителя растений Средней Азии» [Адылов, Цукерваник, 1993]) насчитывает не менее 9500 видов и 1100 родов (Хасанов, 2015). Строго эндемичными родами являются 42 и 19 - субэндемичные для Средней Азии. Необходим пересмотр границ ботанико-географических районов и провинций. Выделены 8 комплексов эндемичных и субэндемичных родов (реликтовый палеогеновый афро-аравийский, неогеновый средиземноморского генезиса, Пригималайский, автохтонный Горносреднеазиатский, Каш-гарФерганский, Синьцзян-Джунгаро-Тянь-Шаньский, Иран-Паропамир-Памироалайский и Туранский). 16 родов, ранее считающихся эндемиками, были сведены в синонимы.

В статье приведены результаты исследований пионерной флоры осушенного дна Аральского моря в примере видов рода Artemisia L. В результате проведенных работ составлен список 10 видов рода полынь. Из них Artemisia lercheana Kar. et Kir. считается новым видом для флоры Узбекистана. По распространению этого вида составлена ГИС карта.

В статье представлены результаты сеточного картирования флоры Кугитангского ботанико-географического района Западного Гиссарского округа на основе фонда TASH на примере видов семейства Asteraceae. В результате было обнаружено, что 1218 гербарных образцов 172 видов были распределены в 110 из 117 имеющихся квадратов. Показано, что видовое разнообразие составляет до 20 видов и соответствует зарегистрированному индексу видовой плотности. Более 50 видов семейства Asteraceae добавлены в список флоры Кугитангского ботанико-географического района при исследовании.