В статье проанализирован образ «проклятого скитальца» Алеко в его типологической связи с Каином Байрона. Выявлены такие общие мотивы, как отсутствие покоя, изгнание в пустыню, тайная скорбь, инфернальное воздействие на героя и др. Сопоставив двух героев, автор статьи пришла к выводу, что, несмотря на общность мотивов, образ «проклятого скитальца» в произведениях Байрона и Пушкина интонационно различно окрашен. В отличие от «властителя дум», русский писатель не только не романтизирует страсти, но и воспевает подлинно христианские идеалы. Эти идеалы воплощены в тексте преимущественно благодаря образам «птички Божией» и раненого журавля, которому уподобляется Алеко. Основываясь на интертекстуальных связях «Цыган» с басней А. Н. Радищева «Журавли», автор исследования сделала вывод, что неосуждение грешника есть главный урок, который хотел преподать Пушкин на примере образа своего «бездомного скитальца». В статье проанализированы и пересмотрены некоторые положения из критических работ XIX в. о творчестве Пушкина: оценки Алеко В. Г. Белинским и В. Н. Олиным. Автор исследования пришла к выводу, что в «Цыганах» Пушкин развенчивает титанизм байронического героя, преобразуя его в мотив страдальческого одиночества страстной личности. При этом в поэме об Алеко доминирует мотив мира: его желает герою репрезентирующий волю автора старый цыган. И в этом произведении Пушкин остался верен своей лире и «милость к падшим призывал».
Статья посвящена проблеме эффективности современной миссионерской деятельности христианских организаций в Японии. Для её решения в работе предлагается обратиться к истории христианских церквей, чтобы сформировать успешную модель евангелизации и, как следствие, установление межрелигиозного и межкультурного диалога. В качестве путей трансформации христианской миссионерской деятельности предлагаются два варианта: адаптация к современной религиозности японцев и мягкая индигенизация христианства в японскую культуру.
Цель настоящей статьи - показать идейную связь двух разноплановых текстов, принадлежащих одной эпохе, а именно поэмы в прозе «Прометей. Медитация» американского монаха Т. Мертона и романа классика советской литературы Б. Пастернака «Доктор Живаго». В статье показано, как фигура Прометея в версии Гесиода, трактуемая Мертоном как знак психологической ситуации, в которой находится современный человек, отображается в некоторых персонажах «Доктора Живаго» (Стрельников, Микулицын, Дудоров и Гордон), а фигура Прометея в эсхиловской версии, понимаемая Мертоном как прообраз Христа, - в образе Юрия Андреевича Живаго. Мертон и Пастернак выделяют главное качество человека - способность отдавать себя другим. В статье показаны две противоположные модели поведения человека, в основе которых лежит идея проявления личной воли или отказа от нее, воплощенные в романе Пастернака, и соответствующие им поведенческие модели, представленные в эссе Мертона. Центральный герой романа, Юрий Живаго, - поэт, который приносит свою жизнь в жертву ради божественного дара поэзии. Так же приносит свою жизнь в жертву эсхиловский Прометей. Зоной идейного сближения двух авторов - Пастернака и Мертона - является понимание человека как проводника божественного дара. Эта тема находит отражение также в поздней лирике Пастернака. Роман «Доктор Живаго» идейно обогащает концепцию Мертона, показывая, что человек может отдавать себя людям, служа искусству. Поэтическое вдохновение Юрия Живаго - аналог божественного огня, полученного в дар Прометеем. Данное исследование в теоретическом плане опирается на идею М. М. Бахтина о диалогической встрече двух сознаний в гуманитарной сфере. В рамках настоящей работы пересечение взглядов Т. Мертона и Б. Пастернака рассматривается в контексте осмысления личностью феномена жизни как дара. Новизна работы обусловлена отсутствием исследований, в которых богословие Мертона сопоставлялось бы с христианской концепцией Пастернака.
Статья посвящена исследованию «гибридов», выполняющих функции религиозных аллегорий, в рассказах Ф. Кафки. Посредством анализа образной системы раскрывается идея рассказа «Гибрид»: природа и судьба христианства, являющегося, по мысли писателя, своего рода «гибридом» Ветхого и Нового Заветов. Рассказчик здесь - Сын Божий, отец - Господь Бог, а четырёхликий зверёк (кошечка-ягнёнок-собака-человек) - пародия на евангельского тетраморфа (лев-телец-орёл-человек) и христианство в целом. В контексте нового толкования проясняется ряд особенностей зверька: подслащенное молоко, которым его кормит рассказчик, - символ евхаристии и христианской мудрости; шёпот - молитвы, обращённые к Иисусу; встречи с детьми по воскресеньям - отсылка к воскресным школам и посещению церкви; изменения в облике - вечно меняющееся лицо христианства по Шлейермахеру. Название рассказа - “Eine Kreuzung” - представляет собой языковую игру: “Kreuz” - это и «христианский крест», и часть слова «гибрид, скрещивание». Автор статьи также рассматривает различные толкования ещё одного рассказа о зверьке-гибриде, «В нашей синагоге», и объясняет, почему из всех существующих на сегодняшний день толкований, наибольшей достоверностью обладает религиозное: то, согласно которому загадочное существо - не что иное, как воплощение духовного пути пророчицы Хульды. Кроме того, предпринимается попытка воссоздать религиозный поиск Кафки с опорой на религиозные аллегории в других его рассказах («Содружество», «Заботы главы семейства», «Экзамен») и определить место «Гибрида» в этом ряду.
Рассматриваются история и политика взаимоотношений государств Запада и славянских стран, а также славянских народов между собой. Выявляются причины частых перемен в истории таких взаимоотношений. Особое внимание уделяется отношению представителей русской литературы к проблеме славянского единства, их оценке российской прозападной либеральной интеллигенции. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Описывается народное православие, сложившиеся в процессе взаимодействия христианства и язычества. Выдвинута и доказана гипотеза о том, что христианство выступило одним из мощнейших механизмов актуализации фольклора. На примере обрядовых действ показаны различные варианты синтеза фольклора с христианскими элементами. Таким образом, предлагается использовать церковные институты для сохранения и актуализации традиционного фольклора как части народной культуры. Автор настоящей статьи выражает глубокую признательность доктору искусствоведения, доктору культурологии, профессору Г. Р. Консону за научную и стилистическую редактуру текста. Материалы, лежащие в основе данной публикации, были апробированы в рамках доклада на Международной научной конференции «Искусствоведение в контексте других наук в современном мире: параллели и взаимодействия» (21-26 апреля 2019 г., Москва; авт. проекта Г.Р. Консон). Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
В статье проводится краткий исторический экскурс, анализ легенд и событий, свидетельствующих о проповеди христианской веры на Руси до ее крещения князем Владимиром Святославичем в 988 году: версии о проповеди апостола Андрея, а также святых Кирилла и Мефодия, повествование о первом массовом крещении русов и попытке христианизации княгиней Ольгой. Обосновывается позиция автора о том, что христианизация Руси не ограничивается лишь ее крещением в 988 году князем Владимиром Святославичем.
В статье анализируются религиозные идеи сериала «Мир Дикого Запада». Раскрываются смыслы лабиринта как места обретения самосознания и пространства языческих жертвоприношений. Показано, что в сериале создание мира и человека демонстрирует черты различных религиозных систем: ветхозаветного монотеизма, зороастрийского дуализма и христианства. Проведены параллели между развитием фабулой второго сезона и библейским сюжетом Исхода. Проанализирован символизм 55 Вавилонской башни в третьем и четвертом сезоне сериала, а также концепция христианской жертвы, данная средствами технологий в постхристианском мире.
Непросто писать о человеке, исторической личности, заранее зная, что сведения о нем переплетаются со сведениями о жизни и деяниях других людей, которые носили то же имя, но жили в другое время. С именем святого Георгия связано нечто подобное. И мы вынуждены будем не раз вспоминать об этом в процессе повествования, чтобы выявить настоящую правду или приблизиться в итоге к более точному жизнеописанию, составленному на основании приближенных к реальности источников.
Вот почему некоторые исследователи говорят о собирательном образе святого великомученика Георгия Победоносца. Но деяния и подвиги его, связанные с отстаиванием христианской веры, с немыслимыми страданиями и мучениями, ставят подвижника словно бы «над временем». Они присущи уникальному человеку, образ которого сложился в сердцах и в памяти людей.
Мы не будем разочаровывать или переубеждать читателя, а постараемся внимательно и бережно отнестись к великому историческому наследию и распорядиться им так, чтобы не навредить памяти и почитанию святого, имя которого хорошо знакомо миллиардам жителей планеты Земля.
Попробуем вспомнить его житие вместе, пройдя тропами исторических открытий и разысканий. Автор надеется, что это путешествие будет полезным и интересным. Агиография или биография?
Книга папы Бенедикта XVI представляет собой сборник текстов, с которыми он выступал публично по средам с марта 2007 по февраль 2008 года. В каждой из этих еженедельных встреч папа вводит нас в святая святых, в сердцевину самого благородного и поучительного, что есть в жизни и трудах двадцати шести отцов и учителей ранней Церкви. Не будучи академическими биографиями и занимая всего несколько страниц, публикуемые тексты служат поучительным и интересным введением в святоотеческое богословие.