SCI Библиотека

Целью исследования является сравнение различных по конструктиву протяженных линий фортификационных укреплений и попытка четче обозначить их назначение, способы строительства и использования в обороне. «Длинные стены» и «длинные валы» создавались в разных странах и в разные периоды истории, однако чаще всего они использовались на границах степного мира для защиты ареалов оседлости от вторжений кочевнических армий. До наших дней руины этих сооружений сохраняются в виде земляных гряд, называемых обычно валами, однако такие гряды могли представлять собой остатки как насыпных земляных валов, так и древо-земляных стен, а также стен из сырцового кирпича и земляных стен европейского бастионного типа либо стен, построенных по китайскому методу «ханту». Для определения конструкции этих сооружений необходимы тщательные археологические раскопки по современной методике. Все эти протяженные сооружения (независимо от их конструктива) не могли полностью предотвратить вторжение кочевнических орд, но они были способны задержать их движение либо направить их в те места, где размещались военные силы, ожидавшие врага.

В 2021 г. Мугоджарским археологическим отрядом Института археологии им. А. Х. Маргулана были проведены исследования на археологическом комплексе Тарангул, на котором обнаружена литейная форма ― один из интересных и редких в данном регионе артефактов, связанных с металлообработкой и металлургическим производством в целом. Цель статьи ― описание и анализ литейной формы, обнаруженной на поселении позднего бронзового века Тарангул в Актюбинском Приуралье, ввод в научный оборот новых данных, полученных естественнонаучными методами в ходе изучения этого археологического артефакта. Результаты. В ходе исследований проведены естественнонаучные (трасологические, спектральные) и сравнительно-типологические анализы плиты с негативами орудий. Проведенные анализы позволили определить типологию отливаемых орудий и выявить их культурную принадлежность. Литейная форма имеет две плоскости с негативами орудий. Первая использовалась для отливки трех серпов, вторая (двустворчатая) ― для отливки плоского тесла. Форма негативов серпов указывает на то, что в литейной форме отливались серпы типа «Кундравинская», распространенные в позднем бронзовом веке на Южном Урале, Среднем Поволжье и в Западной Сибири. Серпы типа «Кундравинская» связаны с алакульской культурой, локальным вариантом которой в исследуемом регионе является кожумбердынская культурная группа. Форма негатива тесла, расположенная на второй плоскости плиты, характерна для тесел алакульского времени, которые распространены в западной части степной полосы Евразии. Установлено, что литейная форма имела два основных этапа применения: первый ― для отливки тесла в двустворчатой форме и второй ― для отливки серповидных орудий, этот этап следовал после порчи или утери одной створки тесла. Спектральный анализ показал, что изделия в литейной форме изготавливались на основе меди, а также были выявлены следы легирования. Установлено, что отливку серповидных орудий в негативах трех серпов производили не одномоментно, а по мере необходимости. Выводы. Проведенные исследования позволили реконструировать технику изготовления и этапы использования литейной формы из поселения позднего бронзового века Тарангул в Актюбинском Приуралье и обозначить отдельные аспекты в изучении литейных форм как конкретного источника в изучении техники и технологии древнего металлопроизводства.

Данная работа посвящена публикации результатов раскопок грунтового могильника Максимовка I. Целью данной работы является публикация материалов раскопок 2019 г. В задачи исследования входят описание и характеристика изученных археологических комплексов, установление их культурно-хронологической атрибуции. Материалы. Археологический материал из культурного слоя состоит из керамики неолита, энеолита, эпохи бронзы, а также XIX–XX вв., кремневых орудий и отходов камнеобработки. На памятнике исследовано шесть захоронений. Два погребения разрушены и представляют собой скопления сильно фрагментированных костей. Инвентарь в данных захоронениях не обнаружен. Костяк третьего погребения располагался вытянуто на спине, с ориентировкой головы на север-северо-запад. В могильной яме обнаружены железный нож и кости мелкого рогатого скота. Следующее захоронение состоит из четырех черепов и расположенных около них компактными скоплениями костей скелетов. Погребальный инвентарь состоял из кремневых наконечников стрел, скребка, костяного острия, подвески, бус, пронизок и резцов сурка. Пятое захоронение содержало костяк, расположенный в сидячем положении и ориентированный головой на северо-восток. В погребении обнаружены кремневая пластина, наконечник стрелы и бисер. Костяк последнего захоронения располагался вытянуто на спине и ориентирован черепом на север-северо-запад. В погребении находится глиняный сосуд. Также изучена часть сооружения № 1. Результаты. Три захоронения относятся к позднему энеолиту, одно — к позднему бронзовому веку и одно — к средневековью. Культурно-хронологическая атрибуция еще одного погребения не определена. Выводы. В результате раскопок грунтового могильника Максимовка I были получены разнокультурные и разновременные материалы, включающие комплексы неолита, энеолита, эпохи бронзы, средневековья.

В статье рассматриваются крупные достижения в историко-археологических и источниковедческих исследованиях начальной истории Арзамаса, сделанные в течение последних пяти лет и позволившие решить многие существовавшие совсем недавно проблемы.

Результаты этих достижений дают основания для воссоздания в общих чертах ранней истории Арзамаса. С середины I тысячелетия н. э. на территории города существовало мордовское селище. В начале XIII в. оно находилось на периферии протогосударственного образования мордвы (Пургасовой волости) и в середине столетия было уничтожено либо русскими дружинами, либо монголо-татарами. В конце XV в. местные татарские княжеские династии попали в вассальную зависимость от Москвы, а с начала XVI в. в будущем Арзамасском ополье сформировалась группа русских дворцовых сел.

Однако арзамасская крепость была основана лишь в 1572 г. в условиях второй черемисской войны на некоем Арземасовом городище. Основателем Арзамаса стал воевода Никита Иванович Еропкин. Арзамасский уезд был собран из земель, подчинявшихся ранее частью муромской, частью - нижегородской администрации. Город являлся центром военно-служилой корпорации уезда, его экономическое значение изначально было невелико из-за отдаленности от древней караванной дороги.

На момент основания крепости рядом с ней находилась мордовская деревня, которая после этого была перенесена примерно на 30 км севернее. Главная из остающихся проблем в этой картине ранней истории Арзамаса - это существование здесь поселений между серединой XIII и серединой XVI в. Обнаружение их следов позволило бы понять, что представляло собой Арземасово городище, и кем являлся Арземас, имя которого оно носило.

На примере обществ эпохи поздней бронзы Северо-Западного Крыма рассмотрены системы жизнеобеспечения древнего населения как взаимосвязь трех компонентов: ресурсной базы, хозяйственной модели и социальной сферы. Показано, что ресурсная база обществ эпохи поздней бронзы соответствовала, в целом, современной либо превышала ее. Основой экономики сабатиновско-белозерского населения являлось скотоводство с явной специализацией на разведении крупного рогатого скота. Доля овец в стаде была заметно ниже. При этом выявлено существенное варьирование костей лошади на поселениях, расположенных в разных ландшафтных условиях. Охота не вносила заметного вклада в экономику. Следы рыболовства крайне незначительны. Земледелие как отрасль экономики отсутствовало. Значимую роль в системе жизнеобеспечения играло собирательство. Результаты анализа зерен крахмала на терочниках показывают, что в пищу использовались корневища тростника. В строительстве загонов для скота широко применялся камень, однако в предполагаемых жилых постройках камнем лишь облицовывали котлованы, а наземная часть жилища, предположительно, создавалась из кож или войлока. Разница в геоморфологической позиции памятников, размерах, различные инфраструктурные особенности, частота встречаемости и типы орудий труда могут указывать на разную сезонность поселений.

В эпоху позднего каменного века Донбасс формируется как один из крупнейших центров древнего горного дела на территории Восточной Европы. Наибольшее скопление памятников кремнедобычи и кремнеобработки сегодня выявлено в районе Северо-Западного Донбасса, однако собранный здесь археологический материал по-прежнему не полностью отражен в современной научной литературе. Цель настоящей публикации - ввести в научный оборот материалы из местонахождений у села Малиновка и пруда Пустошь, тем самым дополнив карту археологических памятников Донецкой Народной Республики. Данные памятники локализованы в прибрежной зоне водораздела реки Беленькой и сопровождаются многочисленными кремневыми обнажениями, доступными для непосредственного сбора сырья на поверхности. Методом технико-типологического анализа были изучены местные археологические коллекции, состоящие из серии кремневых изделий в виде нуклеусов для производства пластин, продуктов их расщепления и заготовок бифасов, а также единичные фрагменты керамики, что позволило установить характер местных памятников. Они представляют собой комплекс, состоящий из жилого поселения и нескольких производственных зон - кремнеобрабатывающих мастерских, связанных с первичной обработкой кремня и изготовлением отдельных типов орудий труда. При помощи метода сравнительного анализа также было выявлено сходство с изделиями, обнаруженными на территории соседней специализированной мастерской-поселения Васильевская Пустошь и некоторыми энеолитическими мастерскими Краснянского горно-кремнеобрабатывающего комплекса. Полученный результат указывает на раннеэнеолитическую датировку рассматриваемых мастерских, а также на их возможную принадлежность к памятникам степного варианта среднестоговской культуры.

Цель исследования - интеграция археологических и письменных источников для реконструкции истории Умревинского острога. Источниковая база исследования представлена материалами археологических раскопок Умревинского острога, немногочисленными данными архивных источников, рассеянных в научных публикациях, и путевыми дневниками И.Г. Гмелина, Д.Г. Мессершмидта и С.Л. Владиславича-Рагузинского. Представленный в настоящей статье опыт оценки информационного потенциала археологических и письменных источников через призму истории и археологии Умревинского острога позволяет выделить три способа интеграции названных видов источников при проведении комплексного исследования памятника типа «острог». Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

В Отделе археологических памятников Государственного Исторического музея хранится обширное собрание памятников с территории Средней Азии. Среднеазиатские коллекции разделены между тремя секторами отдела: сектором археологии каменного и бронзового веков (А), сектором археологии раннего железного века и раннего средневековья (Б) и сектором средневековой археологии (В). В статье дан обзор коллекций сектора В, которые поступали на протяжении XIX–XX вв. от частных лиц (историков, музейных работников, краеведов и пр.), археологов, научных организаций и обществ. Сегодня в распоряжении исследователей древности V в. до н.э. – XVI–XVII вв. География обнаруженных изделий охватывает территории современных Узбекистана, Туркмении, Афганистана, Ирана, Казахстана и Таджикистана. Данная публикация призвана продемонстрировать пути формирования наиболее мас-
штабных средневековых коллекций в музее, так как изучение истории формирования музейных фондов не только является неотъемлемой частью истории науки, но и закладывает основу для публикации музейных памятников. Степень изученности коллекций различна. Отдельные предметы и коллекции памятников ранее становились объектом изучения исследователей, но большая часть фонда еще требует введения в научный оборот. Одной из наиболее примечательных особенностей коллекции является ее масштабность, что приводит к особому интересу к истории формирования фонда, активную роль в складывании которого сыграл ряд выдающихся личностей: коллекционеры А.П. Бахрушин и П.И. Щукин, археологи Д.Д. Букинич, М.В. Воеводский, А.И. Тереножкин и С.П. Толстов. Работа проведена на основе анализа Главной инвентарной книги Исторического музея, коллекционных описей и предметов фонда Средней Азии сектора средневековой археологии отдела археологических памятников.

Рассматриваются данные, полученные в ходе изучения фортификационных сооружений Уразгильдинского городища (Татышлинский район Башкортостана). Основным археологическим материалом, обнаруженным в ходе раскопок, является керамика, которая позволяет датировать культурный слой и сооружения в широком диапазоне IV–VIII вв. н.э. и отнести памятник к бахмутинской культуре. Сами укрепления, вероятно, использовались недолго. В ходе проведенных исследований были изучены фортификационные сооружения, которые представляли собой дерево-земляную конструкцию в виде стены перекладного (крюкового) типа. Бревенчатая стена городища укреплялась вертикальными столбами. Укрепления были плотно забутованы грунтом. Многочисленные следы горения и воздействия высоких температур (уголь, прокалы, запекшаяся глина) свидетельствуют, что изученные сооружения были уничтожены пожаром, однако следов военного столкновения в ходе исследований не выявлено. Специфика выбора площадки строителями городища характеризуется использованием естественного рельефа местности –этот признак присущ для большинства городищ бахмутинской культуры. Примечательным оказывается то, что укрепления имели прямоугольную в плане конструкцию, что не является традиционным для памятников Южного Предуралья. Аналогии подобных конструкций на территории Уфимско-Бельского междуречья отсутствуют. Реконструкция исследованных сооружений даёт возможность предполагать их высокую фортификационную мощность, что также характеризует большинство известных укреплений бахмутинской культуры. Полученные результаты позволяют в значительной степени расширить современные представления об архитектурно-строительных и оборонительных традициях населения Южного Предуралья эпохи раннего средневековья.

Представлены результаты изучения погребений кожумбердынской культурной группы позднего бронзового века Уральско-Мугоджарского региона, содержащих в составе инвентаря украшения из благородных металлов. Объектом исследования стали 13 погребений в 9 надмогильных сооружениях (6 курганов и 3 ограды) в составе трех могильников (Ушкаттинский I, Аралча II, Ишкиновка III), содержавших 34 предмета из золота и серебра. Их радиоуглеродный возраст установлен в интервале 1740–1260 гг. до н.э. Археометрические исследования свидетельствуют о высоком уровне развития металлургии и металлообработки носителей кожумбердынского культурного комплекса, регулярном использовании двух и более металлов, сложных многокомпонентных сплавов. Металлопроизводственная деятельность осуществлялась на основе собственной минерально-сырьевой базы, включая региональные источники золота и серебра. Значительная степень стандартизации технологических операций изготовления украшений, унификация морфологических параметров, широкое применение техники плакировки украшений благородными металлами, их орнаментация чеканными рисунками позволяют предполагать обособление ювелирного дела в кузнечном промысле. Благородные металлы использовались для изготовления трубчатых колец и желобчатых подвесок в полтора оборота, употреблявшихся в качестве ушных украшений. Палеоантропологические данные подтвердили, что в погребальном обряде украшения из благородных металлов характерны для захоронений женщин репродуктивного возраста. В индивидуальных и парных разнополых погребениях украшения из драгоценных металлов сопровождают только женщин. Прямых свидетельств их принадлежности к категории личностных лидеров и представителей элиты не отмечено, что подчеркивает эгалитарность кожумбердынского общества и значимость половозрастных субструктур. К числу экстраординарных следует отнести парные захоронения обращенных лицом друг к другу женщин, сопровождавшихся украшениями из благородных металлов, что может быть связано с погребениями сиблингов.