Научный архив: статьи

Статья посвящена нарративам темпорализации Судебной реформы современниками, что позволяет пересмотреть политически ангажированные и неочевидные трактовки реформы как «либеральной». С опорой на методологию Билефельдской школы истории понятий в статье анализируются наиболее полемические высказывания о преобразовании судебной системы в ведомственных документах и периодической печати 1860–1870-х гг. Конструируемые в них темпоральные ряды развития правосудия в России и мире исследуются как историческая аргументация для легитимизации реформы или, наоборот, ее критики. В заключение делается вывод о том, что пересборка структур судебной власти, включивших в себя экспертов и представителей общественности в роли присяжных заседателей и поверенных, означала, что именно от их понимания сути реформ зависела работа преобразованных судов. Поэтому важно отметить, что оптимистический прогрессивный дискурс новой судебной власти, сохранившийся в архивных документах и официальной печати, был далеко не единственным и встречал много сомневающихся голосов. Конструирование прогрессивной темпоральности развития цивилизации и утверждения о том, что народ «приноровится» к полезным нововведениям, встречали большое сопротивление

Целью статьи является рассмотрение кануна Пугачевщины не как преддверия бунта, а как самостоятельного научного объекта. Изучение этой проблемы поставлено в контекст категорий «случайность», «закономерность», «возможность», «вероятность» исторического процесса. Местом действия, вобравшем в себя ключевые события и персонажи, выбран Таловой умёт (постоялый двор) недалеко от Яицкого городка. Дело происходило в августе 1773 г., т. е. за несколько недель до бунта, начавшегося 17 сентября того же года. На основе различных источников, прежде всего судебно-следственных материалов, тщательно проанализировано поведение нескольких конкретных людей. От них зависело, вспыхнет ли Пугачевский бунт или история пойдет по другому пути. Большая часть документов не опубликована, находится в архиве и представляет собой протоколы допросов действующих лиц. Главное внимание обращено на личность С. М. Оболяева — хозяина умёта. На его примере показана роль «маленького» человека как актора событий большой истории. Выявлены и проанализированы существовавшие тогда на Яике исторические альтернативы. Исследованы индивидуальные и коллективные жизненные стратегии незаметных ранее персонажей в условиях кризиса, когда не только их действия формировали будущее, но они сами становились заложниками затеянного. Таким образом, показана самоценность переходного времени между сегодня и еще не наступившим завтра

Монгольское нашествие — событие, расколовшее историю Руси на время «до» и «после» вторжения. Однако в жизни древнерусской церковной организации нашествие сказалось особым образом. Высшая церковная иерархия смогла не только сохранить свою целостность, но и укрепить свое положение. Данная особенность прослеживается в том числе в области каноническо-правовых отношений. В представленной статье предпринята попытка осмыслить церковноправовую ситуацию на Руси накануне монгольского нашествия. Предварительные наблюдения позволяют заключить, что проблема грядущих потрясений в принципе отсутствовала в церковно-канонических текстах. Темы ожидания грядущих бедствий и страхов никак не прослеживаются в текстах эпохи. Собственно, и последующие события убеждают, что, невзирая на грандиозное вторжение и последовавшие за ним бедствия, канонический строй церкви и протекавшие в ней правовые процессы характеризовались поступательностью и преемственностью в развитии

Выдвигается и обосновывается тезис, согласно которому процессы ранней европейской модернизации (то есть период накануне современности) были неразрывно связаны с насилием, выражением которого стала, в частности, «социальная дисциплинаризация». Приводятся характерные примеры из истории провинции Артуа во Франции в XV в. (на основе исследований Р. Мюшамбле) и польской деревни в XVII–XVIII вв. (на основе исследований М. А. Корзо), подтверждающие, что запреты, ограничения и репрессии «социальной дисциплинаризации» получали религиозное обоснование. Эти мрачные стороны ранней модернизации оставили отпечаток на развитии Европы в XIX–XX вв. Подчеркивается, что, во-первых, репрессивные тенденции в культуре раннего модерна развернулись уже в зрелое Средневековье; во-вторых, они, как представляется, коррелировали со специфически католической, «августиновской» системой представлений о человеке (антропологией); в-третьих, они не связаны с переходом к «раннему капитализму», происходя в зоне и первичной (Франция, Нидерланды), и вторичной (Польша) модернизации, потому что «социальная дисциплинаризация» предстает как процесс, имманентно связанный с развертыванием заложенных в «латинском» христианстве собственно религиозных начал

Статья представляет собой введение к теме номера, сфокусированной на проблеме исторической ретроспекции и тех аберрациях, которые порождает трактовка исторических фактов безотносительно анализа ситуации, непосредственно предшествовавшей произошедшему событию. Обосновывается тезис об эвристических возможностях исследовательской оптики «будущее в прошедшем», когда вероятность и значение исторического явления оценивается в соотнесении с его преддверием, кануном как точкой перехода совокупности событий-причин в событие-следствие. Взгляд на исторический факт в той темпоральной проекции, в которой событие воспринималось современниками, абстрагируясь от знания исследователя о реальных его последствиях, позволяет увидеть исследуемое явление как реализованный сценарий развития на фоне множества нереализованных возможностей, во всей полноте причинно-следственных связей и в соотнесении закономерностей, случайностей и человеческого фактора. Рассмотрение события из точки его кануна также дает возможность более полного понимания мотивации исторических акторов без искажающего эффекта, сопряженного с априорным представлением о реализованных исторических сценариях как наиболее вероятных. Кроме того, применение исследовательской оптики «будущее в прошедшем» дает основания для пересмотра представления о «черных лебедях» — аномальных и непредсказуемых событиях, радикально изменивших действительность и post factum истолкованных в качестве закономерных — как ключевом маркере современности. С позиций применения данного подхода становится очевидным, что подобные события происходили и в прошлом, однако их восприятие современниками было заслонено в исторической памяти более поздними трактовками

Принято считать, что регулярные дипломатические отношения между Россией и Францией установились при Петре I и Людовике XV, хотя от более раннего времени до нас дошло немало документов, представляющих собой переписку государей двух стран, значительная ее часть сохранилась в виде оригиналов1. Французская историографическая традиция обозначает источники как “письма” (lettres), отечественная – как “грамоты”. В основе лежит самоназвание документов и их наименование в канцелярской практике двух стран. В настоящей работе мы в основном сохраняем за документами название “грамот”2.

Предлагаемый вниманию читателя перечень отражает состав сохранившихся и известных по публикациям документов, возникших в ходе русских средневековых судебных процессов. Встречающееся в историграфии обобщенное обозначение источников в качестве “правых грамот” зачастую имеет неопределенный смысл и не отражает содержание документов. Более четкая классификация возможна при установлении функциональной направленности и принадлежности каждого конкретного документа к тому или иному этапу судебного процесса.

В общепризнанных положениях истории отечественного архивоведения первая половина XX в. считается самым тяжелым и противоречивым временем, когда, с одной стороны, активно формировалась государственная архивная инфраструктура со всеми ее достоинствами и недостатками, а с другой – архивное дело было “приватизировано” советскими партийными структурами с целью активной идеологической эксплуатации и практического обслуживания государственных идеалов сильных мира сего. На это непростое время пришлось профессиональное становление ленинградского архивиста и историка Лидии Ивановны Полянской (1892–1970). Автор убежден, что ее можно считать своего рода проводником, соединяющим ученые положения дореволюционной науки об архивах с тем, что сегодня называют советским архивоведением.

Значительный вклад в развитие отечественной археографии внес Историко-археографический институт АН СССР (далее – ИАИ АН СССР), созданный в 1931 г. на базе реорганизованной по итогам “Академического дела” Постоянной историко-археографической комиссии АН СССР и просуществовавший до 1936 г., когда он вошел в состав нового научного учреждения – Института истории АН СССР. Одним из научных проектов, реализованных ИАИ АН СССР, являлась документальная серия под общим названием “Крепостная мануфактура в России”. С 1930 по 1934 гг. было издано 5 выпусков. Публикация “Крепостная мануфактура в России” оказалась весьма актуальной для советской исторической науки. С установлением марксистской парадигмы особую роль приобрели исследования по истории промышленности и истории техники как одного из факторов развития производства.

В русской армии до Петра I бояре путные, окольничие, а позднее полковые сторожеставцы и станоставцы отвечали за разведку, расположение лагерей, передвижение армии и прочее1. В начале царствования Петра I станоставцев, по западному европейскому образцу, именовали квартирмейстерами. В 1701 г. появляется должность генерал-квартирмейстера2. В 1711 г. для улучшения положения квартирмейстеров была создана Квартирмейстерская часть, офицеры и унтер-офицеры которой отвечали и за “изучение местности и дорог, колонновождение, разведку, съемку и подготовку ландкарт…”3

Реконструкция детальной карты административно-территориального деления России в середине XVIII в. – сложная задача, поставленная учеными еще в середине XIX в.1 и до сих пор не вполне решенная. В середине XX в. важные результаты в этой области были достигнуты В. М. Витовым и И. В. Власовой2; исследовательской группой из Института истории СССР во главе с Я. Е. Водарским и В. М. Кабузаном на основе систематической обработки материалов подворной переписи 1678 г. и ландкарт первой половины XVIII в. были созданы карты административного деления этого времени3. К сожалению, результаты этих исследований были опубликованы только в виде нескольких мелкомасштабных схем4. Целый ряд важных исследований, посвященных реконструкции границ XVII–XVIII вв., появился также в последние годы5, однако эта работа все еще далека от завершения.

В статье анализируется открытый доклад Службы внешней разведки РФ «Перспективы расширения НАТО и интересы России». Благодаря четкой артикуляции и наглядному показу того, как расширение НАтО в восточном направлении ущемляет интересы России, удалось замедлить присоединение стран Центральной и Восточной Европы к альянсу и сопутствующее приближение его военной инфраструктуры к границам нашей страны.