Научный архив: статьи

В статье поставлена цель продемонстрировать роль творческой деятельности в процессе адаптации иностранных студентов к другой культуре. Анализ строится вокруг понятия продуктивной способности воображения И. Канта. Установлено, что творчество выступает фундаментальной основой коммуникации, а продуктивная способность воображения - неотъемлемой частью процесса коммуникации. Творчество понимается как коллективный процесс коммуникации, способствующий формированию общего для представителей разных культур опыта. Автор акцентирует внимание на значимости применения современных когнитивных теорий, включая концепцию ситуационного познания и когнитивную лингвистику, предоставляющие эффективные модели для объяснения процесса формирования межкультурного опыта в условиях творческой коммуникации. В качестве примера, в котором совместные творческие практики студентов из разных стран приводят к успешному межкультурному взаимодействию и адаптации к другой культуре, приведен опыт работы Кенозерского национального парка (Архангельская область) и этнографического парка «Этномир» (Калужская область). В заключение сделан вывод, что продуктивная способность воображения обусловливает создание общих смыслов, обеспечивающих диалог культур, и обозначены перспективы дальнейшей реализации заявленного взаимодействия. Теоретическая значимость статьи заключается в том, что показан эвристический потенциал кантовской теории творчества и воображения в исследовании практики культурной адаптации иностранных студентов. Практическая значимость состоит в том, что обозначены перспективы дальнейшей разработки проекта «Развитие новых практик сотрудничества по социокультурной адаптации мигрантов в Архангельской области», который был реализован в рамках конкурса грантов губернатора Архангельской области в 2023-2024 годах.

Научное знание является неотделимым компонентом современного общества. Это обусловлено тем, что научная деятельность, осуществляемая учеными, вплетается в ткань социальной реальности, которую без науки и ее достижений представить уже невозможно. Вся производственная, материально-техническая, а зачастую и духовная деятельность связана с научными открытиями. Социум признает главенствующую роль науки в процессе преобразовательной деятельности. Цель данного исследования заключается в рассмотрении особенностей развития научного знания в процессе изменения качества социальной среды. Нормальное функционирование цифрового общества сложно представить без научных разработок. Научная деятельность выступает базисом для усиления процессов цифровизации, ставших трендом и главным показателем уровня развития общественных отношений. Основная задача статьи состоит в демонстрации того, что аксиологическое измерение науки отходит на второй план, уступая место социологическому. Такое понимание науки подчеркивает взаимозависимость ее и общества. Научно-исследовательская деятельность - приоритетное направление развития для любого государства технократического цифрового мира. Продукты научной деятельности являются не просто элементом научного производства - они становятся составной частью общественного сознания, которое одержимо идеей, что все должно быть научно проверено, обосновано и доказано. Более того, можно утверждать, что научные знания превращаются в информационный ресурс общества. Интенсификация цифровых технологий способствует повышению уровня образованности общества и создает условия для включения различных акторов, не занимающихся наукой профессионально, в научные исследования и разработки. Таким образом, человек оказывается перед новой реальностью, в которой наука играет решающую роль.

Л. И. Шестов и Г. В. Ф. Гегель стремились к исследованию проблемы познания истины. Подлинная диалектическая взаимосвязь необходимости и свободы, по мысли Гегеля, получает выражение в возвращении к себе абсолютного как осуществленного единства себя и своего другого, благодаря чему скрытая сила абсолютной истины расторгает ограниченность частных определений, заставляя переходить одно в другое и возвращаться к себе в новой, более истинной форме. Если Гегель считал историю философии единым процессом саморазвития абсолютной идеи, где различия представляют собой ступени познания истины, то Шестов скептически относился к утверждениям о необходимости и возможности абсолютного, истинного знания. Цель настоящего исследования - показать особенности философской интерпретации идей Г. В. Ф. Гегеля, реализованные в творчестве религиозного экзистенциалиста Л. И. Шестова, обобщить понимание Шестовым принципов соотношения категорий веры и разума в постижении проблемы истины через интерпретацию философии Гегеля. Данный подход кажется вполне приемлемым, поскольку у этих мыслителей крайне разное понимание процесса познания истины, что выразилось в их представлении самого хода историко-философского процесса. Шестов верил, что изучение истории философии дает возможность расти и развиваться благодаря свободному и преданному отношению к истине и знанию. Для него такая приверженность выступает критерием, по которому мы можем судить о том, что у нас есть подлинный опыт познания истины. Но для Гегеля то, что мы переживаем, когда постигаем истину, является не продуктом истории философии, а процессом, лежащим в основе истории философии. Следовательно, переживание истины, саморефлексия над противоречиями - это переживание непрерывного процесса отхода от привычного к осознанию чего-то нового, где знание предстает нескончаемым процессом освобождения мысли от бремени небытия, возрождением чуда мышления как творчества невозможного.

В статье отстаивается тезис, согласно которому общекультурный западный феномен смерти в философии - истории (Гегель, Маркс, Кожев), субъекта (Фуко), Бога (Ницше), субстанции (релятивизм, нигилизм), автора (Барт, Фуко), человеческого (Делез, Брайдотти, Ланд, Негарестани) - симметричен переходу от модуса феноменологического рассмотрения сознания к опыту абстрактного искусства, преодолевающего конечность. Абстракционизм выражает «художественную модель смерти», возможность истины конечности в эпоху «конца истории». Целью статьи является анализ абстракционизма как предела феноменологии сознания, где эстетические формы задают преодоление конечности человеческого существования. Конечность в абстракционистском творении перестает означать ограничение, открывая чистую возможность смерти. Предложенная концептуализация смерти через абстракционизм и феноменологию порождает парадоксальный зазор. С одной стороны, она сохраняет конечность «беспредметного» искусства, которое поддается феноменологическому рассмотрению, раскрывая эйдетический уровень произведения, с другой - прокладывает путь к трансгрессивной функции абстрактного искусства, демонстрируя конечность уже самой феноменологии, поскольку смерть не является феноменом. Тем самым воспроизводится модель «угасающей» жизни, или «вечной жизни» смерти и больших нарративов в доминионах культуры, - череда смертей в философии и искусстве воссоздается, так никогда и не заканчиваясь, что находит свое отражение в феноменологическом осмыслении. В то же время смерть субъекта, субстанции и конца истории уже произошла, что отображается в предельных выразительных формах, используемых абстракционизмом. Это говорит о «симметричности», или «коррелятивности», двух процессов - развития посткантианской философской мысли в рамках феноменологии и становления абстрактного искусства.

В предлагаемой статье рассматривается специфика военной деятельности, в качестве основного аспекта выделяется роль воспитания важнейших качеств личности: разумности, мужества, а также ответственности и воли. Обозначены исторические истоки и специфика исследования данной проблемы. Раскрываются роль и место армии в системе социального бытия, роль и место офицерского состава, требования, предъявляемые обществом к командованию армии. Целью работы является определение основных качеств личности современного офицера Российской армии. В качестве фундирующих составляющих приняты разумность, ответственность, способность оперативно принимать оптимальные решения. Мышление с античности понималось как разумность и считалось одной из добродетелей. Офицерский состав армии, осуществляющий руководство всеми аспектами военных операций, должен обладать умением оперативно и точно производить выбор той стратегии, которая станет успешной в условиях конфликтной ситуации. При этом успех всегда понимается как результат, соответствующий целям, интересам и задачам государства. В статье обращается внимание на то, что решение стоящих перед каждым командиром военных задач требует развития логического и эмоционального начал, опирающихся на теоретические знания и практический опыт. Развитию такого рода качеств способствует применение форм и методов обучения, предусматривающих моделирование ситуаций, предоставляющих курсантам возможность самостоятельно оценивать складывающуюся обстановку, формулировать задачи и принимать решения в условиях военных учебных заведений. Практика таких форм обучения показала, что возможность принимать решения развивает у будущего офицерского состава ответственность и самостоятельность.

Футурологические исследования в настоящее время учитывают принципы равенства и толерантности, ставшие основой постмодернистского интеллектуального пространства, и направлены на критическое осмысление статуса человека, его места в мире и облика, который он приобретет в прогнозируемом будущем. Включение в социокультурный континуум агентов природного мира и сферы искусственного разума подталкивает к пересмотру ценностей, составляющих аксиологическое ядро цивилизации. Ревизия гуманистического идеала и антропоцентрического мировоззрения, в свою очередь, заставляет переосмысливать нормы права, политики и человеческого бытия вообще. Проекты будущего предлагают выстраивание систем, обеспечивающих равенство ценностных установок для всех разумных существ, всех живых существ и некоторых неживых существ, имеющих значимость. Идеальный образ человека, таким образом, дополняется не-человеческими характеристиками, что приводит к мысли об антигуманистической его направленности. Равенство расширенного круга субъектов аксиологии скрывает ловушки возникновения новых неравенств, и в том, какое место займет в созданной иерархии ценностей человек, заключается экзистенциальный вызов будущего. Применение характерного для микронарративов исследовательского инструментария к проблемам общечеловеческого масштаба показало слабую эффективность. Микронарративы не учитывают прогнозируемых рисков, следующих за наделением субъектностью не-человеческих агентов аксиологии. Исследования, проводимые на уровне культур и цивилизаций, тяготеют к классическому подходу: установлению причинно-следственных связей, погружению в кросскультурный контекст, максимальному обобщению индивидуальных позиций при ответах на сущностные вопросы. Пластичность аксиологического пространства предполагает возможность оперативного формирования сценариев будущего, основанных на включении в человеческое бытие вызовов завтрашнего дня.

Среди евангельских сюжетов эпизод с явлением воскресшего Христа Марии Магдалине занял особое место сначала в литургии, а затем, логичным образом, в комплексе сопутствующих художественных явлений, которые можно условно объединить понятием «Библия для неграмотных». Эта волнующая сцена обнаруживается в повествовательных циклах в храмовой декорации, инсценируется в постановках литургических драм и городских мистерий, а с развитием станковой живописи выделяется в отдельный сюжет, получивший латинское название «Noli me tangere» (Не прикасайся ко мне!). В северо-ренессансной живописи иконография сюжета обогатилась рядом черт, закрепившихся и получивших развитие в искусстве XVI-XVII вв. В отдельных произведениях эти особенности выразились в неожиданных формах. В данной статье рассматриваются характерные особенности визуальной интерпретации сюжета «Noli me tangere», в частности трактовки образов Марии Магдалины и Иисуса Христа в нидерландской живописи XV- XVII вв., с опорой на региональные традиции Германии и Нидерландов.

Настоящая статья представляет обзор наиболее значимых фактов и факторов в жизни и творчестве Николая Владимировича Станкевича — русского литератора, философа, исследователя, который сумел поразить современников духовной силой личности, нравственной чистотой, цельностью мировосприятия и творческой энергией. Он оставил богатое эпистолярное наследие, что позволяет увидеть интеллектуальную историю России первой половины ХIХ в. В статье построена концепция атмосферы в московском кружке Станкевича, куда входили выдающиеся люди русской культуры ХIХ в.: Анненков, Белинский, Герцен, Грановский, Добролюбов, Огарев и др., ставшая своеобразным «сгустком культурно-исторического воздуха, который составил существо “люди сороковых годов”» (Г. С. Кнабе). В статье акцентируются основные категории в рассмотрении размышлений Станкевича как ценителя искусства и метафизики музыки в его творчестве: внутренний голос, восприятие музыки, звук, мелодизм, ритм, интонация, опера, театр, музыкальное просвещение и др. Творческая атмосфера, созданная Станкевичем в кружке, его мировоззрение, его философствование об искусстве, литературе и музыке и сегодня, в ХХI в. в России, когда идет процесс осмысления созидательной деятельности русских «духовидцев», – это важные смысловые вехи в изучении российской культуры и искусства. Включение этого динамичного процесса восприятия искусства «дилетантами высокой пробы» в ХIХ в. – важные вехи в общей картине, как истоки становления и развития отечественной духовной культуры и науки. Опыт Станкевича, ставший уникальной практикой формирования конкретным человеком своего сознания, мировоззрения, восприятия искусства, — новое, малоизученное явление, которое стимулирует исследовательский интерес, открывает возможности сравнительно-сопоставительной методологии. Осознание подобного феномена позволяет уточнять и детализировать общие закономерности в развитии научного осмысления значимости его деятельности в отечественной гуманитарной мысли в истории, философии, культурологии и музыковедении

Рассматривается книга Александра Дугина, входящая в цикл «Ноомахия» и посвященная истории философии и мышления в Германии и сопредельных с ней германских странах, включая скандинавские. В центре внимания находится прослеживание констант германского Логоса исходя из парадигмы «трех логосов Ноомахии» на протяжении полутора тысяч лет. Особое внимание уделено школе рейнских мистиков, ренессансной натурфилософии, проблеме интенциональности и феноменологии в германской мысли, противостоянию просветительской и романтической мысли в эпоху немецкой классической философии, последним великим немецким мыслителям XX столетия. Учтены региональные особенности пограничных вариантов германской мысли. В рецензии раскрывается эвристическая ценность данной книги, которая сохраняет свою значимость, несмотря на чрезмерно малый объем и конспективный характер рассмотрения большинства мыслителей.

В статье сообщается о недавно обнаруженном экземпляре оттиска первой публикации главного труда К. Н. Леонтьева «Византизм и Славянство» (1876), содержащем дарственную надпись автора директору Московского Главного архива Министерства иностранных дел барону Ф. А. Бюлеру и правку (предположительно, рукой Н. Я. Соловьева), отличающуюся от всех известных публикаций этого сочинения. Экземпляр с инскриптом автора имеет важное значение как для биографии Леонтьева, поскольку он в это время думал о возможности поступить на службу в Главный архив, так и для уточнения текста самой значимой его книги.

В статье рассматривается научно-исследовательская и преподавательская деятельность в Санкт-Петербургской духовной академии с 1872 по 1897 гг. профессора Императорского Санкт-Петербургского университета, академика Владимира Ивановича Ламанского. Особое внимание уделено научному руководству Ламанского в духовной школе. На конкретных фактах показано, что преподавание церковнославянского языка и славяноведения в академии в значительной степени было связано с именем Ламанского. С момента учреждения в столичной духовной школе кафедры русского языка и славянских наречий (впоследствии — кафедра русского и церковнославянского языка и русской литературы, кафедра церковнославянского и русского языков с палеографией, кафедра истории русской литературы) и вплоть до 1872 г. на ней преподавал ученик Владимира Ивановича по университету — А. С. Будилович. Будиловича сменил сам Ламанский, а после его ухода в 1897 г. — ученики Ламанского по академии Д. И. Абрамович и И. Е. Евсеев.

П. Н. Савицкий сравнивал «открытие Евразии» (как срединного месторазвития Старого Света) с открытием Америки и указывал, что совершил его русский географ и славист В. И. Ламанский. Данная статья посвящена выяснению соотношений взглядов Ламанского о Среднем мире «Большой Евразии» и взглядов евразийцев о «Евразии». «Средний мир» Ламанского был шире «Евразии» Савицкого и включал в себя земли Югославии, Греции, Сирии и европейской Турции. При его «конструировании» Ламанский применял два критерия — родственно-языковой и религиозный. Однако политическая практика конца XIX и начала ХХ в. убедительно показала ошибочность доктрины панславизма. Поворот Болгарии в сторону Германии и Греции в сторону Англии развеял панславистские иллюзии. Евразийцы, конструируя свой «Средний мир» — Евразию, предложили другие критерии — географический и фактор «общей исторической судьбы», определившие иные границы. Методологической базой для евразийцев стал «онтологический структурализм», в рамках которого на место единства «родового», основанного на общем происхождении, было поставлено сложное структурное единство.