SCI Библиотека

В монографии рассматриваются место, роль и значение философского иррационализма в истории религии и в религиозном мышлении. Обращаясь к его истокам, автор показывает, что иррациональное в общественной мысли всегда было атрибутом обреченного на гибель эксплуататорского строя.

Рассчитана на лекторов, пропагандистов, всех, кто интересуется историей религии и атеизма.

В брошюре критически рассматривается одна из основных богословских проблем — оправдание бога за существование в мире зла. Анализируя новейшие буржуазные религиозно-философские и теологические учения, автор показывает теоретическую несостоятельность идеи богооправдания и ее реакционный идейно-политический смысл.

В работе исследуются массовые идеологические процессы буржуазного общества. Автор прослеживает генезис, специфику, социальные функции буржуазной идеологии, особенности ее проявления и распространения внутри капиталистического общества. В книге проводится различие между идеологией как сводом определенных положений и ее массовыми формами, между идеями и их образами в сознании людей, отражающими эмоционально-ценностные ориентации личности. Критически анализируются концепции видных представителей буржуазной философии и социологии (Т. Адорно, М. Маклюэна, Г. Энденсбергера, Ж. Эллюля, Э. Фромма).

Автором представляемой читателю книги является японский философ-марксист и общественный деятель Тосака Дзюн. Это одно из самых признанных имен в истории марксистской философии в Японии. Научный авторитет Тосака Дзюн были вынуждены признавать и противники марксизма, философы-идеалисты. Он умело сочетал научно-исследовательскую работу с практической общественной деятельностью, являя собой пример стойкого борца, человека высоких нравственных качеств.

В брошюре на примере православия анализируется религиозная концепция познания. Критически рассматривая широко распространенные богословские утверждения о непротивогречивости религии и науки, автор показывает место религиозной гносеологии в структуре религии, предмет, цели и формы познания в религии и раскрывает несовместимость религиозного и научного познания.

Актуальность предлагаемого исследования обусловлена сложившимися проблемами института примирения в уголовном судопроизводстве Российской Федерации.

Вместе с тем отсутствие в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации детального правового регулирования механизма примирения существенно снижает эффективность правоприменительной практики в направлении использования альтернатив уголовному преследованию. Вследствие чего появляется необходимость поиска новых эффективных способов разрешения уголовно-правовых споров, позволяющих обеспечить полное восстановление прав потерпевших от преступления. Одним из таких способов выступает процедура медиации, которая позволяет разрешать уголовно-правовые конфликты предельно конструктивно и взаимовыгодно для обеих сторон спора с участием независимой третьей стороны (медиатора). Данная процедура нашла отражение в концепции восстановительного правосудия.

Цель исследования обусловлена потребностью в определении теоретических начал института примирения в уголовном судопроизводстве на основе историко-правового и компаративного анализа его процедур, также в выявлении проблемных вопросов, связанных с правоприменительной практикой.

В связи с этим в предлагаемой статье рассматривается вполне устоявшийся механизм урегулирования уголовно-правовых конфликтов в западных правопорядках, который предусматривает участие специального субъекта примирения – медиатора, обладающего критериями профессионализма, независимости и беспристрастности. При этом обосновывается целесообразность введения института медиации в отечественное уголовное судопроизводство, а также предлагается ее функционально-правовая модель, предусматривающая круг преступлений с возможным примирением, стадии ее осуществления, а также требования к претендентам в медиаторы. В работе широко используется сравнительно-правовой метод, с помощью которого обнаружены предпосылки для урегулирования в российском уголовно-процессуальном законодательстве института медиации как самостоятельной формы разрешения уголовно-правовых конфликтов. В результате были сделаны следующие выводы. Целесообразно модернизировать положение ст. 25 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, где легально закрепить понятие процедуры медиации как «способ разрешения уголовно-правового конфликта, используемого при добровольном согласии пострадавшего и правонарушителя с помощью беспристрастной третьей стороны» и условия ее применения. Необходимо законодательно ввести нового беспристрастного и независимого участника уголовного процесса – медиатора, который будет выступать третьей стороной в процедуре медиации исключительно на профессиональной основе. Более того, Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» нужно корректировать в части распространения медиации на уголовно-правовые отношения, что позволит конфликтующим сторонам прибегнуть к данной процедуре. В частности, изменения в данном законе должны быть установлены применительно к требованиям профессионального медиатора, в том числе и в уголовном судопроизводстве.

Изучению недостатков предварительного следствия посвящен значительный массив научной литературы. Однако ретроспективные аспекты этой проблемы остаются недостаточно исследованными. В настоящее время отсутствуют работы, в которых комплексно освещены недостатки дореволюционного предварительного следствия. Статья посвящена изучению понятия и видов недостатков предварительного следствия, нашедших отражение в трудах отечественных процессуалистов второй половины XIX – начала ХХ вв. Автор выдвигает гипотезу, что к началу ХХ в. в доктрине сложилось понимание недостатков предварительного следствия как относительно массового явления, сущность которого заключалась в нарушении требований и процедур производства предварительного следствия. Автором используются следующие методы: историко-правовой, статистический и метод системного анализа. Применение историко-правового метода позволило на основе анализа положений доктрины, Устава уголовного судопроизводства 1864 г., судебной практики в динамике проследить становление научного понимания недостатков предварительного следствия. В дополнение к историко-правовому методу автором использован метод системного анализа. С его помощью рассмотрены недостатки предварительного следствия в их взаимосвязи с основными стадиями и институтами дореволюционного уголовного процесса. Обращение к статистическим методам способствовало раскрытию структуры и выявлению динамики недостатков предварительного следствия за период с 1874 г. по 1914 г. Автором были достигнуты следующие результаты: сформулирован вывод о том, что содержание понятия «недостатки предварительного следствия» раскрывалось через характеристику типичных нарушений, совершаемых при производстве предварительного следствия; выявлены такие признаки недостатков предварительного следствия, как существенность допущенных нарушений; непреступный характер действий судебного следователя; наличие определенных процессуальных и социальных последствий. Сделан вывод, что истоки современного понимания следственных ошибок целесообразно искать в положениях дореволюционной доктрины; раскрыта структура недостатков предварительного следствия, в которую входили неполнота предварительного следствия и его односторонность, медлительность производства по делу, нарушение форм и обрядов предварительного следствия, а также неправильная юридическая квалификация преступного деяния; определено, что наибольший удельный вес в структуре недостатков занимала неполнота предварительного следствия; за период с 1874 г. по 1914 г. выявлена тенденция к увеличению количества допущенных на этапе предварительного следствия ошибок.

Построение правового государства предполагает совершенствование механизма противодействия посягательствам на правосудие, выступающего гарантом соблюдения прав и свобод человека и гражданина. В меняющихся криминологических реалиях вопросы повышения эффективности гарантий соблюдения прав и свобод лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство, в том числе уголовно-правовыми средствами, не сходят с актуальной повестки дня. Статья посвящена уголовно-правовому анализу признаков потерпевшего от принуждения к даче показаний (ст. 302 Уголовного кодекса Российской Федерации).

Предметом исследования выступает дефинитивный аппарат, используемый законодателем при описании признаков потерпевшего от принуждения к даче показаний, а также положения уголовно-процессуального законодательства, регламентирующие правовой статус участников уголовного судопроизводства, охраняемых рассматриваемой нормой.

Анализ заявленной научной проблематики осуществлен с опорой на правовые позиции высших судебных органов, а также с учетом историко- правовых и доктринальных аспектов. Использование междисциплинарного подхода позволило выявить особенности правового положения лиц, отнесенных законодателем к числу потерпевших от принуждения к даче показаний. Проанализирован правовой статус лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, а также лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, уделено внимание фигурам заявителя, очевидца, жертвы преступления и лиц, обладающих уголовно-значимой информацией, но не имеющих процессуального статуса. Действующее уголовное законодательство не позволяет привлекать виновных лиц к ответственности в случае применения незаконного воздействия в отношении лиц с неформализованным в рамках уголовного судопроизводства процессуальным статусом. Аргументирован тезис о необходимости причисления указанных лиц к разряду потерпевших от принуждения к даче показаний. Отмечается рассогласованность терминологии уголовного и уголовно-процессуального законов, дисбаланс в установлении ответственности по общей и специальной нормам. Консеквенцией предпринятого исследования выступают предложения о совершенствовании юридико-технического состояния действующей редакции ст. 302 Уголовного кодекса Российской Федерации в части уточнения круга потерпевших, а также о пересмотре наказуемости данного деяния по сравнению с общей нормой.

В статье рассматривается проблема семейного (домашнего) насилия в Российской Федерации, противодействие которому оказывает функционировавший публично-правовой механизм обеспечения защиты прав граждан. Отмечая, что в российском обществе продолжается дискуссия относительно направлений (вектора) развития системы противодействия семейному насилию, автор обозначает, что данная система должна строиться на основе среды российского права, т. е. с учетом традиций и ценностей российского общества. Представлен анализ публично-правовых исследований, посвященных функционированию юридических механизмов обеспечения прав граждан в области их защиты от домашнего насилия и выявлению их структурных элементов. В том числе автор определяет свойства и элементы публично-правового механизма обеспечения защиты прав граждан от семейного насилия, предлагает его авторское определение. Социальная среда порождает среду права, придает ей основные векторы развития. Среда права в свою очередь является основой для правотворческой деятельности. Под воздействием принятых или видоизмененных правовых норм, когда они реализуются различными способами на протяжении длительного времени, меняется и социальная среда. Этот процесс характеризуется как цикличный, однако все составляющие этого цикла с каждым витком качественно видоизменяются, приобретают новые свойства. Эти циклы напрямую связаны с функционированием публично-правовых механизмов обеспечения прав граждан. Рассматриваемые механизмы являются динамичными: сами подвергаются изменению и являются инструментами воздействия на определенные сферы общественных отношений в целях защиты и охраны их ценностей.

В качестве предмета работы выступают нормы конституционного и административного права, на которых базируется публично-правовой механизм обеспечения защиты прав граждан от семейного насилия.

Целью исследования является формулирование понятия публично-правового механизма обеспечения защиты прав граждан от семейного насилия, представление его структуры, элементы которой могут выступать в качестве направлений совершенствования деятельности субъектов этого механизма.

В основе функционирования публично-правового механизма обеспечения защиты прав граждан от семейного насилия лежит совокупность правовых норм, которые автор разделил на 4 блока. К числу элементов, образующих структуру названного публично-правового механизма, относятся следующие составляющие: субъектный элемент; инструментальный блок; процессуальные и процедурные формы публичного администрирования; ресурсное обеспечение (материально-технический блок); система, обеспечивающая гарантии по соблюдению законности в деятельности субъектов публично-правового механизма защиты прав граждан от семейного насилия; критерии и оценка эффективности и результативности функционирования рассматриваемого механизма.

В статье рассматривается разница терминологий «цифровая экономика» и «цифровизация экономики». Изучив этот вопрос, автор приходит к мнению, что термин «цифровая экономика» не может быть использован при обозначении технических процессов, происходящих в экономике всех стран мира. По его мнению, сейчас во всем мире осуществляется процесс цифровизации экономики. Эра цифровой экономики еще не наступила, поскольку еще не произошел новый технологический скачок в эволюции человечества, в результате которой будет создан искусственный интеллект. Внедрение в экономику, которая уже к тому времени будет цифровизирована, технологии под названием «искусственный интеллект» позволит создать единую цифровую экономику в том смысле, который был заложен в название «цифровая экономика». Без интеграции этих двух явлений использование термина «цифровая экономика», по мнению автора, является ошибочным. Исследовав исторические предпосылки к появлению технического явления «цифровизация экономики», автор приходит к выводу, что единственная страна в мире, которая была на пороге построения государства, в основу которого были заложены технологии цифровизации, – это СССР. Это произошло за 40 лет до появления термина цифровая экономика. В дальнейшем содержание статьи посвящено рассмотрению вопроса о правом регулировании деятельности по созданию искусственного интеллекта в таких странах, как Соединенные Штаты Америки, Англия, Германия, Франция, Италия, Польша, а также в Израиле, Индии, Китае, Южной Корее и Российской Федерации. В статье приведены законодательства различных стран, регулирующие правовое положение разработки искусственного интеллекта, а также представлены различные подходы, которые сложились в указанных странах при разработке технологии «искусственный интеллект». Кроме того, в статье освещаются проблемы и неправового характера, с которыми столкнутся юристы и пользователи при применении технологии «искусственный интеллект». Раскрытие темы происходит черед призму безопасности предпринимательской деятельности. Автор настаивает на необходимости регулирования этой сферы деятельности административно-правовые институтами.