SCI Библиотека

В работе рассмотрены основные сложности в изучении кулайских материалов, выделены универсалии, характерные для формирования локальных вариантов кулайской культуры в различных регионах. На основе анализа имеющихся источников выделен один из этапов, который является началом культурогенетических процессов, приведших к формированию алтайского варианта кулайской культуры. Охарактеризован керамический комплекс этого этапа, получившего название «бочанцевский» по наиболее яркому памятнику. На основании инвентарного комплекса одного из наиболее ранних кулайских памятников (Чудацкая гора) предложены хронологические границы его существования: конец III - II вв. до н. э. Кратко охарактеризованы процессы, которые подтверждают выделенные универсалии, охарактеризованы региональные особенности кульутрогенеза.

В статье представлены результаты исследования женского накосника пулокерь, его функции в культуре и символика. Обращение к анализу уникального аксессуара обусловлено вниманием к проблеме его модификации. Предмет исследования - динамика формообразования мокшанского накосника. Цель статьи - показать истоки изменения в формообразовании накосника, начавшегося с Х в. Установлено, что если до этого времени он изготавливался путем окручивания женской косы кожаной полосой, окрученной по спирали металлической проволокой, то с Х в. женщина перешла к использованию цилиндра из коры дерева, в который вставлялась коса. С чем были связаны преобразования в ритуале причесывания и создания головного убора, если мордовская культура базировалась на ценностях языческой религии. Результаты изучения уникального этнического символа мордовского народа необходимы для решения научно-практических задач в этнографии, культурологии, в атрибуции произведений канонического искусства. В статье использованы общенаучные методы, сравнительно-исторический метод анализа артефактов археологических памятников мордовского народа, метод семантического анализа мордовской мифологии и произведений искусства. Изучение накосника благодаря системному и культурно-антропологическому подходам позволяет понять духовную культуру мордвы и проследить взаимосвязь с соседними народами. Впервые в творческой деятельности мокшанской женщины выявлена роль духовных ценностей, сформированных языческой культурой; центральными были солярные символы Ши, Чи - день, солнце, обожествляемые в женских образах - Шиава (м.), Чиава (э.). Главные понятия в жизни женщины замужество и материнство определялись соответствием с солярными религиозными образами. Во-вторых, бытование в женском костюме накосника определяется выполнением им практической функции, способствующей деятельности, связанной с приготовлением пищи, соответствием морально-нравственным канонам культуры. Кроме того, научная новизна исследования заключается в убедительном обосновании взаимосвязи произошедших изменений в политическом, экономическом, миграционном аспектах культуры в Х веке, ставшем переломным периодом в истории мордовского народа, с начавшейся трансформацией формообразования накосника. Женщина поняла невозможность сохранения первоначального спиралевидного способа изготовления накосника. Замужняя женщина переходит на более практичный и быстрый способ причесывания, используя предварительно изготовленный для косы футляр из луба, коры дерева.

В этой статье перечислены основные идеи, связанные с интерпретацией фигур в длиннополых одеждах (так называемых «сапожков»), выгравированных на Ошкольской писанице и других близлежащих памятниках наскального искусства северной Хакасии. Рассмотрены аргументы С. В. Панковой в пользу их трактовки как манихейских или несторианских жрецов и таштыкского возраста этих изображений. Предпринята попытка найти для рассматриваемых фигур альтернативную интерпретацию и датировку. В качестве иконографически близкой аналогии предложена китайская картина XIII в. «Кочевники», на которой показаны женщины в бокках - головных уборах монгольской знати. Сделан вывод, что на китайском средневековом свитке «Кочевники» изображена свадебная процессия, а наскальные гравировки «сапожков» в Хакасии отражали матримониальные контакты вождей енисейских кыргызов с монгольской знатью.

Представлены результаты рентгенофлуоресцентного анализа образца древнего шлака из железоплавильной печи, найденной в предгорьях Нуратинского хребта в Узбекистане. Основной целью работы является рассмотрение влияния прессования порошковых проб шлака на результаты рентгенофлуоресцентного анализа. Показано, что возможно делать рентгенофлуоресцентный анализ порошка археометаллургического шлака без его прессования. Сделано сравнение результатов измерений аналитических проб шлака, выполненных на разных энергодисперсионных спектрометрах (ручной спектрометр Vanta Element-S и настольный спектрометр Shimadzu EDX-7000). Отмечено, что надо контролировать нормировку регистрируемых результатов, выдаваемых протоколами измерений спектрометров.

Проблема и цель. В статье приведены результаты исследования динамики содержания биогенных элементов в осадке жидких отходов свинофермы в ходе реагентной обработки. Актуальность исследования обусловлена необходимостью поиска возможных способов выделения биогенных элементов из жидких отходов свинофермы с обеспечением безопасности получаемых продуктов для использования их в качестве удобрений. Целью работы было изучение динамики содержания биогенных элементов в осадке жидких отходов свиноферм при реагентной обработке с использованием известковой суспензии в качестве щелочного коагулянта и аммофоса в качестве подкисляющего реагента. Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи: определить структуру осадка, качественное и количественное содержание элементов в осадке различными методами (рентгенофлуоресцентная спектроскопия и с использованием атомно-адсорбционного спектрометра).

Методология. Для установления массовой доли питательных веществ проведен анализ на спектрометре атомно-адсорбционном «Квант-2мт». Рентгеноспектральный элементный анализ исследуемых образцов определяли с помощью сканирующего растрового электронного микроскопа Carl Zeiss EVO 40 (режим SE-детектор Эверхарта-Торнли, EHT=20кВ, WD=10 мм, с использованием дополнительной приставки Oxford «Inca Energy»).

Результаты. В результате реагентной обработки наблюдается увеличение в исследуемом образце содержания фосфора и калия. Отмечено уменьшение содержания азота в образце после обработки и разделения, связанное с переходом основной его части в жидкую фазу. В образцах присутствуют фосфаты кальциевых оснований, а также следы натрий-калиевых солей. В небольших количествах содержится кремний. Присутствие углерода связано с органическим происхождением исследуемых образцов.

Заключение. В результате реагентной обработки осадка жидких отходов свинофермы отмечена динамика содержания таких биогенных элементов, как азот, фосфор и калий. При этом количество азота значительно снижается c 8,59 % до 3,57 % за счет перехода его в жидкую фазу при разделении. Содержание калия и фосфора увеличивается, соответственно, с 0,13 % до 0,23 % и с 0,87 % до 4,1 %, как за счет образования солей, выпадающих в осадок, так и за счет дополнительного внесения этих элементов с реагентом (аммофос).

Статья посвящена описанию и противопоставлению культурологических подходов к восприятию и анализу феноменов визуальной культуры, основанных либо на «чтении» визуального как некоторого текста, либо же на особом опыте его «видимости», принципиально отличном от опыта «чтения» (что обозначается в статье как «десемиотический» подход). Первый подход реализуется в рамках семиотики, где визуальное рассматривается действительно как текст, система знаков или даже язык, который поддается анализу через интерпретацию, поиск и вычленение значения и смысла. Второй подход возникает под влиянием постструктуралистской критики семиотики, интереса к тому, что «скрывается за структурами» и не поддается семиотическому чтению: визуальное здесь рассматривается как ускользающий от фиксированного значения особый аффектирующий опыт. Для анализа, раскрытия и противопоставления выбранных культурологических подходов в статье используется сравнительно-типологический метод. Рассмотрены основные теоретические аспекты семиотического подхода к анализу визуального на основе работы Р. Барта «Риторика образа», а также основанные на данной методологии направления: визуальная семиотика и визуальная риторика. Дана краткая характеристика «десемиотического» подхода: утверждается отличие визуального от языка и текста, семиотический подход подвергается критике за ограниченность и некоторую неполноту. Фокус внимания смещается на иное, непосредственное, чувственное, аффективное восприятие визуального, либо же на спектр социальных эффектов, которые оно производит: его культурные и политические функции, способность являться культурной репрезентацией, конструировать отношения с воспринимающим субъектом. Подход представлен на примере работ таких исследователей, как У. Митчелл, Д. Элкинс, Х. У. Гумбрехт, Н. Мирзоефф, И. Рогофф.

В статье рассматривается история изучения погребального обряда населения быстрянской культуры северных предгорий Алтая скифо-сакского времени. Приведены взгляды ряда учёных на основные культуроопределяющие характеристики ритуальной практики обозначенной общности. В целом отмечено единство позиций исследователей, касающихся этой проблематики (сооружение курганов из камня и земли; наличие под насыпью одной могилы; устройство деревянной погребальной камеры; ориентировка людей головой в западный сектор горизонта; наличие сопроводительных захоронений лошадей в южной части могильной ямы; и др.). Расхождения позиций археологов относительно некоторых аспектов погребальных традиций «быстрянского» населения объясняется вводом в научный оборот новых данных, позволяющих конкретизировать некоторые особенности ритуальной практики, а также отнесением учёными к быстрянской культуре тех или иных могильников.

Предметом исследования является социокультурная обусловленность пешеходных практик, бытийствующих в мировых религиях и использовавшихся некоторыми всемирно известными философами в оздоровительных и личностносозидающих целях, превращавших свои прогулки в способ самопознания, ритуал, медитацию, метод активизации творческих способностей и политический жест. В статье рассмотрены кинхин и кайхегё как медитативные пешеходные практики буддизма; исследованы христианские интерпретации пешеходного движения и его проявления в формах паломничества, странничества и хождений по молитвенным лабиринтам; проанализированы сведения о ходьбе, представленные в Коране, Сунне и суфийской литературе. Помимо этого рассмотрены цели, условия и следствия регулярных прогулок на природе Ж. Ж. Руссо, Ф. Ницше и Г. Торо; городского пешеходства И. Канта и С. Кьеркегора, а также политических походов (маршей) М. Ганди. Методология исследования базируется на социокультурном подходе, предполагающем достижение диалектического синтеза культурных и социальных факторов при объяснении пешеходства как религиозной практики и значимой части жизни вышеуказанных мыслителей. В результате исследования определено, что ходьба обладает потенциалом достижения целостности бытия человека как единства тела и разума, а также ею обеспечивается непосредственная связь человека и мира. В практиках медитативной ходьбы подчеркивается экзистенциальная неприкаянность человека, его странническая надмирность. Нередко ходьба является маркером стремления к освобождению от гнетущего давления условностей социума и больших скоростей цивилизации. Продолжительная, в оптимально подобранном индивидуальном ритме ходьба в случае регулярного повторения образует среду фронезиса как воплощенного в повседневности практического разума. В силу того, что движущееся тело более заметно, групповые пешие перемещения (марши, походы) используются как эффективная форма демонстрации политической позиции, а поскольку длительная ходьба обладает успокаивающим эффектом, это способствует воплощению в акционном пешеходстве критически важной в наше время этики биофилии и ненасилия. Создание пешеходной инфраструктуры выступает зримым проявлением гуманизации поселенческой среды, а популяризация пешеходства (в том числе и апелляцией к авторитетам) и систематическое использование ходьбы вместо передвижения на небольшие расстояния на транспорте являются вкладом в решение экологической проблемы, проблемы здравоохранения, а также способствуют обеспечению устойчивого развития.

Появление новых материалов, полученных в последние годы в Зауралье, позволяет наметить новые исследовательские ракурсы в изучении черкаскульской культуры, занимающей центральное положение в рамках обширной андроноидной общности XVII-XV вв. до н. э. Сложение культуры протекало в лесостепных ландшафтах восточных склонов Среднего Урала на фоне магистрального федоровского импульса и вовлеченности в процессы взаимодействия разнокультурных групп местного населения, представленных в том числе памятниками коптяковской культуры. Для более поздних этапов истории характерен заметный дрейф в степную зону. Приуроченность основной территории черкаскульской культуры к меднорудным месторождениям Уральской горно-металлургической области дает основания рассматривать ее как основного поставщика металла в безрудные районы. Специфику орудийного набора составляли изделия дербеденовской группы.

Проблема и цель. Современная структура глобальной продовольственной системы приводит к неоптимальной доступности продовольствия, поскольку значительная часть ресурсов, используемых в кормлении сельскохозяйственных животных и птицы, может потребляться людьми. Поэтому на сегодняшний день необходимо осуществлять поиск альтернативных кормов, не отличающихся по питательности от традиционных кормовых источников. Целью исследования было определение влияния ввода люпина частично или полностью вместо сои полножирной на удой и состав молока у молочных коров.

Методология. В АО «АГРОФИРМА «ВОСТОК» (Николаевский район Волгоградской области) на дойных коровах проводился научно-хозяйственный опыт. Отобранных животных формировали в группы методом пар-аналогов. Условия содержания были идентичными у животных всех подопытных групп и соответствовали зоогигиеническим параметрам. Отличительные особенности были только в рационах кормления: животные из контроля потребляли рацион (15 % сои от массы комбикорма), животные опытных групп 1, 2 и 3 потребляли рацион, в котором взамен сои частично или полностью был введен люпин (50, 75 и 100 % от массы сои в комбикорме коров из контрольной группы).

Результаты. Анализ химического состава сои и зерна люпина показал превосходство первого над вторым по следующим показателям: сырой протеин на 1,7 %, сырой клетчатки на 0,9 %, сырой золы на 0,2 % и БЭВ на 3,8 %, однако было выявлено меньшее содержание сырого жира на 6,7 %. Суточный удой (средний за опыт) у коров 1-й, 2-й и 3-й опытных групп по мере увеличения содержания люпина в рационе увеличивался на 0,47 кг, 1,13 кг и 1,74 кг в сопоставлении с контрольными животными, получавшими сою полножирную в составе рациона. На основании химического анализа молока было выявлено преимущество на 0,02-0,05 %, 0,03-0,04 %, 0,03-0,06 % и 0,02-0,03 % соответственно в концентрации жира, белка, лактозы и минеральных веществ у коров опытных групп по сравнению с контролем.

Заключение. Таким образом, наши результаты показали, что использование люпина в рационе дойных коров положительно отражается на количестве надоенного молока, при этом улучшая его питательную ценность.